Юрий Сальников - Нет примирения!

Даша проследила за ней глазами, а Григорий перехватил ее взгляд.

— Хочешь вот лодку купим? Еще лучше, чем эту! Как глиссер, легкую! Всех обгоним…

На корме у руля сидел, должно быть, Павлик…

Даша не разглядела его, но представила, как, нахмурившись и сжав губы, направляет он лодку к берегу, а там уже опять толпятся отдыхающие — знакомые, заводские… И, высадив эту партию желавших прокатиться, Павлик посадит сразу другую. И может быть, сядут теперь как раз те, которые пели… Далеко по воде разнесется их песня.

И среди них сидела бы Даша…

— А хочешь, на машину в очередь запишусь? Они все пешочком, а мы с тобой на мягких сиденьях в своей собственной! С ветерком! Да так, чтоб грязью их, грязью из-под колес!

Он упивался от восторга, рисуя эту картину…

А где-то вдали шумел многолюдный веселый лагерь. И Даше вдруг почему-то вспомнился вчерашний испорченный пьяным гостем нарядный торт, словно все уговоры Григория были тоже, как приторно сладкий розовый крем с бессмысленно торчащим из него соленым селедочным огрызком…

…Илья Фомич полулежал на горячем песке. Прикрыв глаза козырьком серой кепки, смотрел на ослепительную, словно маслом залитую реку. Шумно резвились вокруг купальщики. Смельчаки заплывали подальше — головы их прыгали на воде, как мячики.

Илья Фомич ушел от своих родичей, с которыми приехал сюда провести выходной — ведь того и гляди опять начнут выпытывать внучки: почему деда сделался такой кислый?

А что он может ответить им, если выбил его сейчас из колеи Григорий Свиридин? Прощевайте, дескать, Илья Фомич, официально заявляю, ставьте резолюцию.

Вчера еще можно было Илье Фомичу раздумывать, не решая, и вот пришло время решать!

По-разному еще может повернуть мастер. Стоит только захотеть да начальству доказать, что без Свиридина, как без рук, убедить, как убеждал уже не раз, фактиками, что хорошо работает человек… Ведь по его рекомендации и на Доске почета висит… И уважат Свиридина! А крикунов попридержат, поукротят их аппетиты. И пойдет все по-прежнему.

Может, и ненадолго, конечно… Потом снова забунтуют эти ребята. Но оттянуть можно. И чует про это Свиридин. Потому и заговорил хитровато — дескать, много лет вместе крутили, а попробуйте без меня… Питает надежду, что не решится его отпустить мастер, а начнет опять завлекать выгодой, Ведь куда легче Илье Фомичу по старинке вступить в сговор со Свиридиным, чем ломать привычное, заведенное, как хотят эти ребята!

Ну, а если все-таки ломать? И коль захотел уходить, так уходи! Да, да… Вот тебе и вся резолюция, товарищ Свиридин: уходи на здоровье!

Илья Фомич повернулся погреть спину и увидел: идет по песку в одних трусиках, босиком, с махровым полотенцем через плечо, с бельем под мышкой и сандалиями в руках парторг Кропотов. Мокрые волосы у него спутаны, капает с них вода. От воды блестит и лысина. А руки от загара черные только до середины — до локтей.

— Что же это вы, Илья Фомич, в одиночестве? — весело спросил Кропотов.

Прыгая на одной ноге, он стал надевать брюки и добавил по-мальчишески задорно, словно похвастался:

— От своих убежал! Пятый раз купаться зовут, а я уже в лес за грибами хочу!

Илья Фомич поднялся и, подождав, пока парторг оденется, сказал:

— Такое дело, Федор Иванович… Велели зайти мне?

— Просил, Илья Фомич.

— Ну, просили. Так дело такое. Хочу сказать вам.

Кропотов рассмеялся:

— Дела на лоне природы? А может, Илья Фомич, ради выходного не будем сегодня? Может, лучше пивка выпьем?

— Не пью я.

— Зря. Пивком прохладиться иногда полезно. Ну, а у вас неотложное что-нибудь?

Они шли уже рядом, взобравшись на косогор, по траве.

— Да вот, — начал Илья Фомич. — Свиридин уходить заявил. Резолюцию ждет. Так я думаю — пускай идет. Обойдемся.

Кропотов посмотрел сбоку.

— Вам виднее. Работник он, конечно, отменный. Руки золотые.

Второй раз за сегодняшнее утро услышал Илья Фомич такую оценку Свиридина. И удивительно, что одинаковыми словами отозвались о нем столь разные люди…

Но разве в одних руках дело?

— Руки! — проворчал Илья Фомич. — К золотым-то рукам еще голову золотую надо.

— И сердце! — добавил Кропотов и опять скосил глаза, будто прицеливаясь.

И стало ясно, что про руки Свиридина он упомянул нарочно — словно бы хотел проверить, как Илья Фомич разбирается в человеке.

— Федор Иванович! Товарищ Кропотов! — донеслось от реки.

У воды, около лодки, окрашенной в голубой цвет, шумной гурьбой стояли цеховые ребята. Илья Фомич увидел бригадира Боброва и его друзей. И белокурый вождь Минаева, как всегда, с ними. И долговязый новичок Салимжан в тюбетейке — в обнимку с волейбольным мячом. Тоже крикун хороший…

Размахивая руками, они звали парторга к себе.

— Пойдемте, — мигнул Кропотов и, поддерживая Илью Фомича, легко скользнул первым по косогору на прибрежную полосу песка.

Илья Фомич не успел возразить, как оказался тоже у лодки.

— Кататься с нами, кататься! — наперебой принялись приглашать ребята, освобождая сиденья и уже протягивая руки, чтобы помочь усесться.

— Нет, нет, — замотал головой Илья Фомич, отступая. — Не буду!

— Сердится на нас мастер! — с улыбкой заметил Павлик.

— Ничего, — сказал Кропотов тоже с улыбкой. — Он уже становится добрым. С завтрашнего дня всех вас на монтаж поставит.

— И меня тоже? — высунулся вперед Салимжан.

— А ты при чем? — нахмурился Илья Фомич.

— А я с ними согласный! И тоже хочу.

— Верно, Тамерланович! — поддержал Максим Академик. — Ох, извини, имя у тебя есть.

— Ладно уж! — сказал Салимжан с притворной строгостью. — Не то главное, как зовут, а то главное, зачем зовут!

— Глядите! — воскликнул Максим. — Афоризмами заговорил, словно какой-нибудь выдающийся!

— И притом не в пример тебе — собственными! — вставил Сергей. — Когда ты-то с чужих на свои перейдешь?

— Когда там будем! — показал Максим на середину реки. — Не желаю философствовать на мелком месте!

— Садитесь, садитесь! — снова стали все приглашать Кропотова и мастера.

Но парторг тоже отказался.

— Спасибо. Нам с Ильей Фомичом надо тут еще кое о чем поговорить… насчет Свиридина.

— А что такое? — насторожился Александр.

— Он же уходить с завода собрался, — сказал кто-то.

— Вот-вот, мы и думаем, как лучше отпустить его, — пояснил Кропотов. — Сразу или немного погодя.

— Ну нет! — решительно заявил Александр. — Отпускать его никуда нельзя!

— Конечно, нельзя! — поддержал бригадира Максим Академик.

— Не справитесь, что ли, без него? — как бы с удивлением опросил Кропотов.

— Да не в этом дело! — заволновался Сергей. — Неужели непонятно? Мы его здесь раскусили. Спуску не даем! Он у нас вот где теперь зажат. А на новом месте? Пока до него докопаются — снова всем навредить успеет?