Иси Меликзаде - Зеленая ночь

Агарагим спросил — и чего взбрело на ум? — сколько Биннету лет.

— Ему-то?.. Стало быть, так… — вслух начала подсчитывать старуха. — Старшему моему, Эфенди, сорок исполнилось. Дочка младше его — в соседнее село замуж выдана, четверо детей уже, — она, стало быть, на три годочка моложе. А Биннет через три года после нее родился.

Получалось, что Биннету тридцать пять лет. «Всего на три года младше меня, — подумал Агарагим, — а зовет «дядей». Плюгавый, щупленький, а маленькая собачка до смерти щенок».

Женщина вздохнула, обратив лицо к небу. Агарагим подумал, что ее затянутый пленкой глаз ничего не видит и что, наверное, второй глаз постигнет та же участь.

— Уж натерпелась я, пока их вырастила… Теперь-то на пенсии, двадцать три рубля получаю… Да хоть бы и не получала… Много ли мне надо? Эфенди в совхозе трактористом, свой дом, мать не оставляет, возьми всевышний от моей жизни да ему прибавь! И на дочку жаловаться грех. А вот этот… — Уголком косынки женщина вытерла слезу, скатившуюся из здорового глаза. — Ноги-то у меня, видишь… ревматизм замучил… И он, несчастный, век мой укорачивает…

У Агарагима не было ни малейшего желания выслушивать ее жалобы. Зная себя, он боялся смягчиться, пожалеть парня. Раздраженно взглянув на часы, он хотел отойти, но женщина, почувствовав его намерение, шмыгнула носом и снова заговорила:

— Работать никак не приладится. Сперва в совхозе работал, потом на железную дорогу подался. Потом уж Эфенди к себе его взял, на тракторе обучил… И оттуда сбежал. Бросил трактор. Слонялся, слонялся. Слава богу, в армию взяли. Вернулся, бумагу привез — шофер, выучили там. Дали ему в совхозе старенький грузовик. Ничего, одумался вроде, стал работать. Что ж, думаем, раз такое дело, женить надо парня. Высватали ему хорошую девушку, — старуха кивнула на веранду… — Дочку ему родила, вон в твоей машине сидит — забавляется… Вторым тяжелая ходила, а тут опять ему, невезучему, беда: машина перевернулась. Подбили его спекулянты, глупого, деньгами поманили… Нагрузили капустой машину да и погнали ночью в Армению. Только, видно, бог-то следил за ними, свалилась машина в ущелье. Один аферист руку сломал, другой ногу покалечил, а наш хоть бы нос раскровенил!.. Посадили, год дали. А невестка, как посадили его, давай горевать!… С утра и до ночи льет и льет слезы, никак успокоиться не может. Горевала, горевала и мертвенького родила… Мальчик был…

Агарагим взглянул на невестку хозяйки и подумал: как же должен быть ненавистен он этой женщине, если даже не взглянула ни разу, «здравствуйте» не сказала. И эта, толстая, тоже зла на него, беду в дом принес. Он едва удержался, чтобы не начать оправдываться, объяснять, что ни в чем не виноват, что, желай он им зла, он их Биннета инспектору передал бы. Вот тогда уж помучился бы…

— Пришел из тюрьмы, — вздохнув, продолжала старуха, — просил, уговаривал, чего только не делал, чтоб машину дали. Дали!.. Только машиной-то не назовешь, дыра на дыре, заплата на заплате. День работает, пять дней чинит… Сегодня утром и говорит мне: выходной, мол, поеду, сенца привезу скотине. А я как чувствовала, не надо, говорю, сынок. Я сон плохой видела. Да и знаю, всегда же с ним что-нибудь… Поехал. Ну вот, что теперь делать с ним? Где у него деньги за ремонт платить?

У Агарагима кончалось терпение. Солнце уже ушло со двора и виднелось лишь вдалеке на горах. Немного погодя оно скроется за вершиной, упирающейся в самое небо, и наступит вечер.

Старуха взглянула на него, вздохнула и, с трудом переставляя непослушные ноги, направилась к дому. Видимо, все сказала, что хотела. Теперь уж как гость решит…

Взревывая и отчаянно дымя, во двор ворвался «Москвич».

— Слава богу! — выпалил Биннет, выскакивая из машины. — Вот он, Аждар!.. Нашел…

Сидевший за рулем человек отворил дверцу машины, спустил ноги и, как старому другу, во весь рот улыбнулся Агарагиму; спереди у него было всего три зуба: два снизу, один вверху. Голубовато-мутные, пьяные глазки его светились радушием. Он был такой же тощий, такой же невидный, как Биннет, и так же трудно было определить его возраст.

— Ну выходи же, ей-богу! — поторопил его Биннет.

— Добро пожаловать… дорогой гость… — держась рукой за дверцу, с трудом выговорил Аждар. Шагнул вперед и протянул Агарагиму руку. — Ты не тужи, браток… Машина… Это я мигом… Эта машина? Эта, да? — Аждар, пошатываясь, направился к «Жигулям».

Биннет вынул из машины дочку, стряхнул с сиденья осколки стекла.

Упершись одной рукой в бок, Аждар пристально рассматривал «Жигули», а Агарагим тем временем оглядывал его «Москвич». Битый, погнутый, весь в заплатах… Ни задних сидений, ни стекол в дверцах; на ходу неплохо продувает — не машина, а утильсырье. Не верилось, чтоб хозяин такой машины был мастером по ремонту автомобилей.

— Так… — Аждар внимательно оглядел побитые места. — Это пустяки… — сказал он Биннету. — Ерунда, слово даю, ерунда. — Он уселся на траву и вытянул ноги. — Я… это… закурить… хочу, — и он сунул в рот «Аврору».

— Слушай, да он же пьян! — шепотом сказал Биннету Агарагим.

— А он всегда такой, — так же шепотом ответил Биннет. — Он же на винном заводе работал… Только он все равно… он соображения не теряет. Он, знаешь… Он за пятерых один сделает и не охнет. Руки золотые… Ты не волнуйся, он ее за час. Как новая будет!

— Эй!.. Биннет, — Аждар глубоко затянулся и оперся на локти. — Чего там шепчетесь? Он думает, пьяный? Ха, пьяный!.. Я Аждар, не кто-нибудь… Ведро выпью, а иголочное ушко прострелю. Ты скажи ему… гостю, скажи… Скажи, это Аждар! — он стукнул себя кулаком в грудь.

— Да я уж сказал, — Биннет засмеялся.

— Ну тогда водички принеси, нутро горит.

Биннет пошел за водой. Аждар, послюнив палец, загасил папиросу, бросил окурок через плечо и сел.

— Браток… ты… это… ты не горюй. Ясно? Чего горевать, если есть Аждар? Сейчас… Как новая будет… Со склада… Биннет мне родня, ясно?.. Я все сделаю… и ни копейки… ясно? С родственников не беру… Деньги… Что они, деньги? — Он вздохнул, поскреб заросший щетиной подбородок, взглянул на «Жигули», потом на небо, потом повернулся и поднял глаза на гору за деревней. — Вон гора, видишь?.. Гокезен называется… Не слыхал?.. Видишь, вершина?.. Как пика. А я залезу! Точно говорю — залезу! Просто время нет… Залезу и шибану там стаканчик!

Обливая шею и грудь, Аждар с наслаждением выпил принесенную Биннетом воду. Агарагим облизал губы, но просить воды не стал.

— Ну… господи благослови!

Аждар поднялся, достал из багажника «Москвича» деревянную кувалду и лом. Можно было подумать, что лом этот годами валялся где-то в грязи, столько на нем было ржавчины. Встав на колени возле машины, Аждар поставил лом под поврежденное крыло. Ударил снаружи кувалдой разок, другой. Крыло, затрещав, лопнуло по всей длине. Аждар отпрянул.