Антти Тимонен - В заливе ветров

— Древесина? Она вот здесь… — Потапов подошел к висящей на стене карте сплавной трассы и показал, где остался хвост сплава.

Мякелев сел снова за стол и внес изменения в сводку.

— А как же плотина? Почему люди вернулись? — Мякелев обвел взглядом плотников.

Потапов стал объяснять, что плотина не восстановлена, но зато заготовлен материал для новой плотины, которую надо ставить ниже болота, а чтобы обеспечить сплав этого года, сделаны боны и коссы… Мякелев не дал ему кончить.

— Боны и коссы — это старина, мой друг. Мы живем в новое время, когда нужно облегчать труд людей машинами и гидротехническими сооружениями. Не пора ли понимать это!

«Смотри-ка, куда загнул!» — подумал Потапов не без удивления. Он чуть растерялся, потом все же заговорил твердо:

— Вот насчет нового времени я и подумал. При новой плотине мы получим настоящее водохранилище.

Мякелев рассердился не на шутку:

— Кто вам дал такой приказ? С каких это пор у нас каждый может приказывать? Если руководитель заболел, то мы обязаны еще больше усилить трудовую дисциплину, работать еще лучше, чем прежде! А вы… Значит, вы хотите построить плотину в новом месте, ниже, где река шире? А сколько это будет стоить? Кто оплатит дополнительные расходы? Вот к чему приводит самоуправство. А еще готовишься к приему в партию! — Мякелев покачал головой. — Я беспартийный, но…

— Партию ты оставь! — резко сказал Потапов и вышел, не попрощавшись. Плотники ушли следом.

Мякелев в сердцах швырнул свою папку в стол. В таких условиях он не может работать. Впрочем, немного успокоившись, он пришел к выводу, что Потапов навредил только себе. Теперь его нетрудно будет поставить на место. А то слишком уж много он о себе думает! И, вполне довольный, принялся писать докладную Воронову.

Вечером в субботу, возвращаясь со смены, Николай заглянул в клуб, чтобы повидаться с Анни.

Возле клуба толпились люди и читали какое-то объявление. Николай взглянул на объявление и обмер. Там было написано:

«Все на воскресник! Украсим наш поселок парком! После окончания воскресника доклад о гидростанциях. Докладчик Николай Никулин. После доклада танцы».

— Здорово, академик! — шутя окликнул Николая Потапов.

Николай побагровел от смущения и прошел мимо, хотя ему очень хотелось узнать, как дела на сплаве. Все-таки он имел к сплаву отношение! И надо бы спросить, как поживает Койвунен.

— Это все Анни! — буркнул он на ходу, протискиваясь через толпу.

— А я бы ей спасибо сказал, — продолжал Потапов вдогонку. — Доклад сделать — это не в орлянку сыграть!

Но Николай уже не слушал. Он протолкнулся в клуб, увидел свет в маленькой комнатке Анни и открыл дверь. Анни рисовала еще один плакат, точно такой же, какой висел у клуба.

— Что ты наделала! — крикнул Николай и протянул руку к плакату.

— А что случилось? — насмешливо сказала Анни, оттолкнув его руку. — Испачкаешь, краска еще не высохла!

— Ты уже афиши развешиваешь, а у меня доклад не готов! — чуть не плача, крикнул Николай.

— Я так и знала! — спокойно сказала Анни.

— Так чего же ты…

— У тебя еще целый вечер в распоряжении, — пожала она плечами. — А не потребуй с тебя, так ты его и к зиме не закончишь.

— Да ведь ты обещала прочесть! — уже в полном отчаянии воскликнул Николай.

— Я не отказываюсь. Хоть сейчас, вот только отдам плакат, чтобы вывесили в столовой.

Нет, не так, не так собирался Николай заканчивать свой доклад!

Ему все казалось, что времени у него горы, что он еще много вечеров просидит рядом с Анни. И вот она сама все оборвала! Разве смогут они теперь встречаться так часто, как это было в последнее время?

Однако он послушно сходил домой за своими тетрадками, отказался от ужина и вернулся в клуб. Мать не удерживала, — она глядела на сына с какой-то затаенной тревогой. Видно, она уже успела прочитать один из Анниных плакатов, — может, тот, что у конторы, или тот, что у магазина… Николаю казалось, что у него в глазах рябит от собственной фамилии, столько плакатов развесила Анни.

Анни ждала его в своей комнатке, а рядом разливался баян и пел хор. Николай мрачно присел к столу, но когда непослушная прядка Анниных волос коснулась его щеки, вся его мрачность пропала.

— Ну, вот видишь, все хорошо! — торопливо сказала Анни, закончив чтение тетрадок. — Ты перепиши грязные страницы, если хочешь, покажи Матрене Павловне. Пусть она посмотрит с точки зрения стиля. А я побегу к Воронову, надо достать разрешение на инвентарь для воскресника. Представляешь, сколько народу придет? Ужас!

— Никто к тебе и не придет! — сердито сказал Николай. — Небо хмурое, может, еще дождь будет…

— И ты не придешь? — лукаво спросила Анни.

Николай промолчал, и Анни, усмехнувшись, ушла. Он с досады прорвал пером страницу, но делать было нечего, теперь уже от доклада не откажешься! — и продолжал переписывать.

Воскресный день и в самом деле оказался дождливым. Холодный сырой ветер хлестал в лицо, когда Николай вышел на улицу. У клуба никого не было. Николай вернулся домой.

Через несколько минут к клубу подошла Анни. Постояв немного, она медленно побрела по улице, пряча лицо от ветра. Никогда ей, видно, ничего не удастся сделать как следует! А ведь она наобещала Александрову, что комсомольцы помогут превратить Туулилахти в настоящий благоустроенный лесной городок.

Навстречу шел Кирьянен. Столкнувшись на узком деревянном тротуаре, они постояли немного, поговорили. Но никто не выходил из домов. Кирьянен стал утешать девушку, лицо которой, казалось, было мокро не столько от дождя, сколько от слез.

— Перенесем на следующее воскресенье, Анни, — сказал он.

— Да, — дрожащим голосом сказала она, — а в следующее воскресенье снег пойдет. Недаром говорят: «Перед неудачливым охотником и река разливается!»

— Ну, на твой век удач еще хватит! — засмеялся Кирьянен.

В конце концов и они разошлись по домам.

В десять часов к клубу подошел Степаненко с лопатой и железным ломом на плече. Не застав никого, он вернулся к конторе и начал неистово колотить ломом по подвешенному к столбу рельсу — сигнал сбора.

Раздавшийся над поселком звон был настолько тревожен, что многие выскочили из своих домов на улицу, предположив, что где-то случился пожар. Скоро весь поселок пришел в движение.

— На воскресник, на воскресник! — зазывал Степаненко.

Люди беззлобно смеялись над поднятой тревогой. Однако, вернувшись домой, многие все-таки взяли рабочий инструмент и шли к клубу. А Степаненко уже корчевал первый пень на распланированной аллее будущего парка. Анни и Кирьянен, первыми прибежавшие на сигнал, разжигали костер из сваленных в кучу сучьев. Николай робко подошел к ним, опасаясь острого язычка Анни: он пришел последним, а сознаться в том, что он уже был и ушел, казалось еще хуже. Впрочем, Анни улыбнулась ему, и сразу день как будто посветлел.