Лев Лондон - Снег в июле

«Да», — тихо ответил Петр Иванович.

Ведь в первую очередь за все отвечать будет прораб, кричал управляющий.

«И это мне ясно», — ответил Петр Иванович.

Помнится, Важин начал выкручиваться. Хитро, умно, но не очень достойно. Что-то в защиту Петра Ивановича говорил Алешка, кажется, что «Петр Ива — прораб хоть куда»…

Это была моя последняя встреча с Петром Ивановичем. Через два дня с этой стройки я ушла.

Вставать не хочется. Встать — это значит действовать, решать. А что я могу решить, что?!

Как это все случилось? Почему я попала в зависимость к человеку, которого не люблю и не уважаю? С Минска, что ли, началось? Меня с группой московских строителей послали туда для обмена опытом. Конечно, нас сразу повезли в проектный институт. Здесь на больших планшетах мы увидели новые районы. Высокие дома, широкие улицы — все было правильно, сделано с размахом, но мне вдруг показалось, что в таких домах, на таких улицах неуютно жить. Руководитель мастерской говорил, а целый выводок молодых архитекторов подносил новые планшеты, на которых были все те же высокие плоские дома и улицы, похожие на пустыри.

— Почему такие широкие улицы? — вдруг вырвалось у меня.

Руководитель мастерской не удивился вопросу. Он обстоятельно объяснил, что через много лет по этой магистрали будет ездить много машин и, чтобы не было автомобильных заторов, нужна широкая магистраль. «Ведь потом дома не подвинешь», — сказал он.

Он был прав, цифры — упрямая вещь. Число машин такое-то, скорость такая-то, интервал между машинами тоже установлен, если помножить и разделить — получится потребная ширина улицы. Потребная ширина! А то, что она, эта самая ширина, будет удручать человека, давить на него, то, что на такой улице пешеход будет казаться себе песчинкой, — это уже из другой области, главное, пропустить транспорт.

Я сказала, что через много лет водители машин, возможно, и будут благодарны архитекторам, но людям на таких улицах тягостно и неуютно.

Мои товарищи пробовали замять спор, неудобно как-то, нам оказывают гостеприимство, а я критикую. Но, как часто бывало, я заупрямилась.

— Вот посмотрите, дорогие товарищи, — горячилась я. — Невский проспект был когда построен? Двести лет назад, верно? Возможно, очень возможно, что сейчас он уже узковат для прохода транспорта, но миллионы людей из нашей страны, из других стран приезжают, чтобы полюбоваться им. Сколько радости, настоящего эстетического удовольствия приносит Невский людям! И никто не осуждает строителей Невского за то, что они плохо множили-делили и транспорту сейчас трудно, наоборот — хвалят!

— Ладно, — примирительно сказал кто-то из нашей группы, — будем на Невском считать спор законченным.

Большинство рассмеялось, но архитектор серьезно заметил:

— Нет, почему же? Тема интересная, можно ответить.

Он снова обстоятельно разъяснил, что, во-первых, на Невском каждое здание строилось по особому проекту, а у нас дома изготовляются на заводах, и, как ни крути, они похожи друг на друга. «Люди хотят жить сейчас», — повторил он формулу, которую я много раз слышала. Во-вторых, если бы сейчас строили такие дома, как на Невском, то это было бы странно, как странно сейчас выпускать старинную дворцовую мебель, хотя в музеях мы ею любуемся. И в-третьих, он сам очень любит Ленинград, Невский, но… но вот сейчас так проектируют все, как в его институте, и в Москве, и в Ленинграде, и в других городах.

Я молчала, не зная, что ему ответить.

— Десять ноль в пользу архитектора! — закричал кто-то из нашей группы. — Поехали, товарищи, дома смотреть. — Все поднялись и, оживленно разговаривая, пошли на улицу. Внизу нас уже ждал большой автобус.

Долго еще моя неловкость мучила меня. Потом, как мне кажется, я нашла ответ. Если бы сейчас я приехала снова в Минск, то пошла бы в проектный институт и сказала руководителю мастерской:

— Я хотела бы продолжить наш спор о Невском. Во-первых, — сказала бы я, — понятие «Второй Невский» не означает, что нужно сейчас строить точно такие же дома, как в Ленинграде. Это прежде всего значит, что талантливые архитекторы, а их у нас немало, должны проектировать по-новому настоящие художественные ансамбли. Это значит, во-вторых, что формула: «люди хотят хорошо жить сейчас, потому давайте строить стандартные коробки, а там посмотрим» — убогая и никчемная формула. Да, людям дома нужны сейчас, но пришло уже время, когда продукция домостроительных комбинатов позволяет проектировать интересные, своеобразные здания; это значит, в-третьих, что пора уже вернуть архитекторам былой авторитет и создать условия для работы… Но начинать должны сами архитекторы. Разве среди них нет смелых людей?! — Так бы я ответила руководителю мастерской.

Тогда нас повезли на ту магистраль, о которой шел спор. Фасады новых домов были сделаны аккуратно. Когда мы сказали это нашим хозяевам, они заулыбались.

И снова — вот стала въедливой! — я попросила показать нам квартиры, уже заселенные. Улыбки исчезли. Все же меня вежливо повели в гости к жильцам.

Я и представитель домостроительного комбината, не то завлабораторией, не то начальник технического отдела, поднялись на пятый этаж.

— Может быть, вы хотели бы посмотреть другой этаж? — холодно-вежливо спросил мой спутник.

— Все равно, — ответила я.

— А какую квартиру вы хотели бы посетить? Тут их четыре, — язвил завлабораторией — начальник технического отдела.

— Все равно.

Он подошел к квартире с круглым номером 30, остановился и спросил:

— Надеюсь, вы потом не будете говорить, что я повел вас в особую, показную квартиру.

— Не буду.

Тогда он нажал пуговку звонка. Дверь открылась — перед нами стоял очень пожилой человек.

— Вы к нам?

— Да. Мы… — начал было мой спутник.

— Проходите! — приветливо сказал старик. — Будем рады. Когда достигаешь определенного возраста, знакомые куда-то исчезают. Вдруг замечаешь, что остался один… — Он пропустил нас в большую комнату и добавил: — С женой.

Он представил нас жене, которая, сидя в кресле, что-то шила.

— Михаил Семенович, яблоки в серванте, — сказала она и извинилась, что не встает: ей трудно подниматься — ревматизм.

Михаил Семенович поставил на стол яблоки, тарелочки, положил ножи и только тогда, улыбаясь, спросил:

— Чем обязаны столь приятному визиту?

— Мы строители. Хотели посмотреть, как отделана ваша квартира, — сказал мой спутник.

— Строители? — переспросила старушка. — Ах, строители! — Она пробовала подняться. — Миша, помоги же мне!

Хозяин заботливо помог ей, они вышли из комнаты. Несколько минут мы сидели молча, никто не появлялся.

— Да! — протянул мой спутник. — Может быть, сами посмотрим?