Александр Патреев - Инженеры

Счастливый строй ее мыслей был разрушен, усталость расслабила тело и, шагая почти пустыми, длинными залами, Мария уже знала, что не найдет.

И вдруг — столкнулась лицом к лицу с тем, кого совершенно не ждала.

Первое мгновение она не поверила, потом перепугалась. Удивление, испуг и ощущение какой-то беды охватило все ее существо, будто надвигалось видение человека, схороненного ею навсегда. Встреча — бессмысленная по своей ненужности, случайная, нелепая… он ей чужой совсем, — и Мария повернула обратно… Да, он для нее уже давно не существует…

— Маруся, — крикнул он, — Маруся!..

Она не хотела видеть его, ибо слишком явной была бесполезность объяснений, но сил хватило дойти только до двери. Когда она, опустившись на скамью, взглянула ему в лицо, — оно поразило ее своим странным выражением: почти детская открытая радость и изумление, искренний восторг и виноватая робость перемешались в нем.

Авдентов Михаил не знал, что ей сказать в эту чудесную минуту первой — после такого долгого срока — встречи, и только судорожно сжимал ее руки, не замечая, что она вырывает их.

— Маруся!.. Ты не поверишь, я так рад, так рад!.. Я виноват, я был глупцом… ты прости меня.

Она отняла свои руки, быстро овладевая собой и глядя холодно и строго в его глаза, горевшие неверным жаром.

— Что вы хотите этим сказать, Михаил Иванович?.. Умно ли вы поступаете и сейчас?.. Я замужем… и приехала встретить мужа, а не вас… Вы ведь не писали мне, что приедете?.. правда?

Больнее этого нельзя было ударить. Он, кажется, простонал, опустился на скамью и, подавленный известием, умолк.

Его молчание было, наверно, тягостно, но ей-то теперь что до него за дело!.. Он был уже не тот, о ком когда-то болела ее душа, о ком с трепетом, с напрасной надеждой и горькой тоской думала дни и ночи… О, если бы он захотел тогда, — все было бы иначе!.. Нет, нет, все произошло так, как должно было произойти, и она за себя совершенно довольна; она нашла свою настоящую семью, свое счастье, свое место, которые восстановили ее поруганное право, ее жизненное равновесие.

— Спасибо за урок, Михаил Иванович, — произнесла она, отчужденно глядя в лицо ему большими серыми глазами. От сдержанной грусти они были еще неотразимей и прекрасней.

— Ты мне писала об этом, — сказал он почти с мольбой, чтобы не повторяла больше.

— …и вы не ответили.

Обоим было нелегко, и Марии хотелось переменить тему разговора:

— Вы кончили службу?

— Да… и буду работать на Автострое… А ты где?

— Там же… в наше время удивительные бывают встречи. Правда?

— А кто он?

— Муж?.. Борис Дынников… начальник строительства.

Уже совсем упавшим голосом, какого никогда прежде не слыхала, он проговорил:

— Я встретился с ним в отделе кадров… Я не знал, кто он тебе… а он не знал меня… А я сюда ехал с единственной целью — найти тебя!

— Напрасно. — И с каким-то внутренним порывом, которому поразилась сама, сказала: — А почему ты раньше-то?.. — Ему нечем было объяснить свое поведение. — Теперь уже все кончено и нам нет необходимости встречаться…

Он не дал ей досказать:

— Ох!.. как это мучило меня и мучит теперь… ведь в последние дни я не находил себе места!

— Я этого не знала и не знаю. Во всяком случае, у тебя было время, чтобы решить. — Она поднялась, давая понять, что на том и следует кончить встречу. — Муж, очевидно, задержался… Итак, Михаил Иванович… я еду домой.

— Скажи, скажи откровенно: ты едешь туда с радостью? — допытывался он, желая знать, осталось ли в ее сердце что-нибудь от прошлой привязанности к нему.

Мария ответила не сразу:

— Я имею больше того, что ты мог дать мне, и больше того, чем стою сама. Он очень хороший человек и меня любит.

— А ты?

— Для вас это не имеет значения… Мне — пора ехать.

Мария Дынникова пошла к выходу, а он, пошатываясь, брел за ней, и все кричало в нем громким безнадежным криком… Она была одинакового с ним роста, но с маленькими женственными плечами, с красивой умной головой, которую он целовал когда-то, и сама она как будто цвела, дождавшись своей весны… У нее появился вкус, и она была хорошо одета…

— Я бы могла подвезти вас, но…

— Нет, нет! Мне еще надо в город, — солгал он.

В сторону отводя взгляд, она подала ему руку и быстро пошла к машине, а он жадными глазами глядел ей вслед, прислонившись плечом к каменной колонне вокзала. На глазах его не было слез, но тем мучительнее было страдание…

Пятнадцать молодых инженеров, только что приехавших по путевкам СНХ, Дынников пригласил к себе и, когда ушел из кабинета задержавшийся было Штальмер, оглядел всех внимательным взглядом…

Он предварил свою речь вступлением, особо подчеркнув политическую остроту эпохи; страна и завод объединились у него в одно понятие — Родина, окруженная, как остров, неспокойным морем капитализма. Инженер, определив свое место в жизни, должен помнить: война не кончилась, хотя давно замолкли пушки на фронтах. Мирный рейс страны в любую минуту может оборваться, и потому драгоценен каждый час работы, каждый кирпич в новый фундамент мира, каждая балка, подпирающая это грандиозное сооружение, имя которому — гигант завод.

Упомянув об иностранцах, приглашенных сюда, людях большого опыта и знаний, он предостерегал молодежь — не быть излишне доверчивой, ибо «здоровое недоверие — основа для успешной совместной работы».

— Кто слепо пойдет за ними, тот сослужит себе и заводу плохую службу. Это не в наших планах.

Он сделал паузу, чтобы дать инженерам возможность подумать тут же, и Авдентов Михаил, стоявший в углу за неимением стула, сказал негромко, как бы пробуя свою силу:

— Они продержатся здесь, вероятно, недолго, и мы, действительно, должны научиться делать все сами. Не им, а нам работать на этом заводе…

— Да, да, — согласился Дынников. — Не будем предрешать вопроса, но помнить это будем. — И начал о другом: — Несколько иностранных заводов изготовляют металлоконструкции, и вот все они допустили ряд грубых ошибок… Мы обнаружили их сравнительно поздно, когда начали монтаж механосборочного. Плохо сконструированы верхние и нижние трельяжи. При клепке их приходится переворачивать. Монтажные заклепочные отверстия в сопряжениях элементов часто не совпадают. Нам приходится всякий раз производить развертку отверстий. Кроме того, само прибытие конструкций носит беспорядочный, зачастую хаотический характер.

Он говорил звучным, отчетливым голосом, но негромко, и мускулистые руки его лежали на столе спокойно, без движения. Это была деловая речь за столом, когда слушатели ловят каждое слово.

— Недостающие детали мы вынуждены делать здесь, на месте. Лишние издержки, увеличение рабочей силы, потеря в скорости темпов, — вот чем расплачиваемся мы.