Михаил Лоскутов - Немного в сторону

«Ого, это слишком», — подумал, возможно, Викандер, однако послал своего представителя. Он был не лишен, как сказано, трезвого взгляда на вещи.

Представитель бывшего владельца завода подъехал к заводским воротам, прочел на них — завод «Большевик», подумал о превратностях судьбы и остановил свой автомобиль у конторы. Представитель потребовал самого компетентного знатока, чтобы пойти к партии сырья для осмотра.

Навстречу ему вышел худой, угрюмый, пожилой рабочий с заскорузлыми руками. «Ну, если это самый компетентный специалист, то я ему докажу все, что надо».

Целый день они ходили среди кип коры, и представитель облился десятью потами.

— Это самый нежный, самый толстый и самый бархатный сорт пробки, — говорил он, показывая на кипу.

Тогда Кузин распаковывал кипу и вытаскивал запрятанные в середину куски брака.

— Не будем спорить, — ласково говорил представитель, — я не говорю, что это первый сорт, пусть будет второй, зачем портить отношения.

Тогда Кузин доставал кусок настоящего второго сорта и показывал представителю, чтобы напомнить, как он выглядит. Так они разговаривали над каждым куском пробки, и наконец представитель плюнул, сел на кипу передохнуть и протянул рабочему папироску.

— Не будем спорить, — сказал он. — Я не знаю, зачем я ездил в Одессу. Давайте я подпишу акт. Какая у вас тут чудная погода!

— Не знаю, зачем вам было затруднять себя? Действительно, погода ничего.

— Скажите, вы работали у Викандера? Я скажу ему, какие из его рабочих вышли прекрасные специалисты.

— Да, скажите, что я его очень благодарю.

И они разошлись, как добрые приятели и джентльмены.

Что же такое пробка?

В боковом кармане пиджака техдиректора завода, иностранного специалиста Грюнвальда, лежит маленькая книжечка. Время от времени он вынимает ее и внимательно перелистывает.

В ней не написано ничего интересного. И в то же время она полна поучительного содержания. Дело в том, что это прейскурант одной из иностранных пробковых фирм, и сделан он целиком из пробки. Тончайшие листки, типа папиросной бумаги, вырезаны из отборной пробковой коры.

Это, конечно, восхитительный изыск, жест галантного продавца. Так знаменитые кондитеры поражают публику паровозом, сделанным из теста и крема. Такой паровоз не должен ездить.

Но этот пустячок мимоходом говорит о возможностях завода, его оборудовании, его специалистах. В нем — огромная культура капиталистического предприятия.

Взгляд на пробку только как на некий пустяк для закупоривания бутылок основан на неосведомленности.

Пробочная индустрия — понятие давно уже и хорошо известное на Западе, обозначающее десятки огромнейших предприятий, мощные тресты и картели, — нашей стране до недавнего времени была неведома, как, впрочем, и многие иные виды индустрии.

Так же, как неведома была до недавнего времени автомобильная промышленность…

Тот же директор вынимает из стола кусок фордовской автотракторной прокладки. Тонкая пластина, сделанная из спрессованной и склеенной пробковой крошки, напоминает фетр. Ее можно брать в руки и мять, как хорошую фетровую шляпу, — она остается целой.

Форд — наш единственный конкурент в производстве пробковых деталей для машины, почти мировой монополист в этой области; его прокладка отвечает всем требованиям к ней мотора.

До недавних пор мы ходили в шляпах, сделанных из москвошвеевского фетра, рыхлого и ломкого, как халва. В то же время халва походила на замазку. А замазка заменялась клейстером. Это было время вынужденных и приснопамятных замен: шерсти — бумагой, чая — земляникой, а укупорочной пробки — сургучом. Но в тракторе и автомобиле пробку заменить не удалось.

В 1933 году ЧТЗ пробовал заменить в тракторах пробку картонными прокладками, но быстро отказался от этой затеи. Карбюраторные поплавки, сальники, механические, кислотоупорные, масляные прокладки — всего в каждый наш трактор и автомобиль идет до двадцати деталей из пробки.

В чем же дело? Если посмотреть на пробку в некий особо сильный микроскоп, мы увидим любопытное строение этой материи. Она состоит как бы из огромного количества мячиков. Мячики эти упругие и внутри наполнены воздухом. Стенки мячиков сделаны из лигнина, целлюлозы и суберина — самого ценного материала, дающего пробке все ее замечательные свойства. Сначала мимо этого строения пробки проходили ботаники, как мимо одного из множества явлений и форм в природе, не имеющего практического значения. Затем, когда мячики дали основания к росту огромной промышленности пробковых изделий, сначала таких безобидных, как шлемы для колониальных клерков и подстилки для туфель, а потом и более серьезных — плит для судостроения, термотранспорта, артиллерии и моторов, и миру потребовались многие тысячи тонн коры этого медлительного дуба, — за дело взялись химики. Они всячески обследовали пробковые мячики и установили, что суберин, из которого они сделаны, есть глицерид феноловой и стеариновой кислот. Иными словами — растительный воск. Но расшифровать оный глицерид химия до сих пор пока не может. Тогда химия начала соединять пробку с другими веществами.

В 1884 году в Германии начали изготовлять плиты из пробковой крошки, под названием коркштейн. Сначала они связывались обычным столярным клеем, казеином и крахмалом. Сейчас выпускаются огромные количества плит, изготовленных по секретным рецептам фирм.

На столе того же директора завода лежат образцы заграничного линолеума. Это произведения индустрии и искусства одновременно. По рисункам, сочетаниям тонов, качеству красок и качеству самого линолеума они не имеют ничего общего с нашим представлением о линолеуме. Это не куски бурых подстилок и не те бездарные полотна с убогими цветами, которые годятся только для оклейки уборных. Это — важнейшая принадлежность всякого строительства, первосортный отделочный материал, годный для украшения любой гостиной, спальни и делового помещения. Состав этого линолеума — также тайна фирмы. Продукция линолеума на Западе сейчас почти вся сосредоточена в руках громадного монополистического концерна — Континенталь-Линолеум-Унион. Он объединяет немецкий трест — Дейч-Линолеум-Верк, литовский, чехословацкий тресты, множество предприятий, выпускающих десятки тысяч километров ковров, дорожек, обоев в гостиницы, квартиры, банки, заводы, вагоны всего мира. Правление концерна в Цюрихе держит в своих руках склады, торговлю, рецептуру и все секреты мирового производства обоев и полов.

Вот то, что написано между строк в пробковой книжечке-прейскуранте. Там говорится о том, что такое пробка, о длительной борьбе и огромном опыте капиталистической промышленности субериновых мячиков.