Ян Винецкий - Человек идет в гору

…Рабочие окружили вылезавших из кабин Бирина и Гайдаренко, жали им руки, обнимали.

Особенно шумно восхищался механик Костя Зуев:

«Вот это летчики-испытатели! Двое против пятнадцати, — и наш верх! Да за такое «Героев Советского Союза» дадут!»

— Чем языком трезвонить, — осмотрел бы машины да заплаты поставил бы в пробитых местах! — резко оборвал его Бирин.

Обескураженный механик кинулся осматривать самолеты.

На полуторке подъехал Николай.

— Поздравляю! Это подвиг… настоящий подвиг! — Он обнял Бирина и Гайдаренко. — Поеду к месту падения мессершмитта.

— Зачем? — удивился Бирин. — Смотреть на рожу гитлеровского пилота? Слишком много чести для него!

— Хочу осмотреть уцелевшие части самолета.

— Это другое дело. Врага надо бить и приглядываться к нему: нельзя ли чему поучиться. Факт!

Когда Николай уехал, Гайдаренко, не глядя Бирину в глаза, спросил:

— Послушай, Пал Палыч! Там… во время боя… боялся ты? Хоть одну минуту… было страшно?

— Боялся. Они могли на Ленинград бомбы сбросить — как тут не бояться? Знаешь, сколько дров наломали бы? А наше Пе-Ве-О прохлопало этот налет. Факт! — ответил Бирин.

Поезд шел медленно: на многих перегонах полотно было наскоро восстановлено нашими железнодорожными частями, и машинисты соблюдали сугубую осторожность. В лесах бронзовым огнем горела умирающая листва берез и дубов и вверху видны были оставленные птицами гнезда, а местами уже стояли в голых сучьях черные, словно обугленные деревья. В низинах и овражках дымились туманы. По желтым скошенным лугам, по ярким полянам пробегали тени облаков.

Николай смотрел на черную, сожженную немецкими бомбами деревню — пустую, безлюдную, с поднятыми к небу худыми руками колодезных журавлей.

Хмурил брови, но оторваться не мог. Весь он полон был мрачным любопытством.

И вдруг на выезде из деревни, среди горбатых обугленных печей, забелели свежезаструганные бревна. Люди весело хлопотали возле них. Стучали топорами. Ставили новую избу.

— Хорошо! — громко проговорил Николай.

— Чему ты обрадовался? — спросил Бирин, заметив, как посветлело лицо Николая.

— Жизни, Пал Палыч. Еще пепел и гарь носятся в воздухе, а уже стучат топоры. Жизни народа не остановишь!

Бирин и Гайдаренко играли в шахматы. В эту всегда отличавшуюся тишиной и степенностью игру они вносили столько шума и азарта, точно здесь разыгрывалась настоящая баталия.

— Ну, ты и лиса. Пал Палыч! Отвлек мое внимание второстепенным, а сам вон куда ударил!

— Не воронь! Это тебе не бирюльки, а шахматы — стратегическая игра! — хохочет Бирин, довольный удачей.

Поезд неожиданно остановился.

— Поворачивай оглобли. Путь отрезан! — кричал кто-то машинисту.

Николай быстро выпрыгнул из вагона. Паровоз храпел, будто остановленный на скаку конь. Впереди круто обрывался мост…

Пожилой майор с темным, худым лицом отрывисто выговаривал машинисту:

— Что думали на станции, отправляя поезд? Мы ведь сообщили, что дорога перерезана. Видите, часть занимает оборону. — Он показал рукой на редкий молодой осинник, темневший за болотом. И только сейчас Николай увидел, как несколько сот бойцов рыли окопы. Они часто примеривались, прикидывая, удобно ли будет лежать и скроет ли земля от глаз и пуль противника.

Третьего дня, по решению Военного Совета, цех Николая был передан в распоряжение передвижных авиамастерских Ленинградского фронта. Военные инженеры и техники приняли у него оборудование и расположились на заводе по-хозяйски, надолго.

Сорок человек рабочих, Николай да летчики-испытатели выехали с последним эшелоном. И вот — несчастье!

Второй паровоз, подошедший через три часа, помог перегнать поезд обратно.

В Обкоме партии Николаю сообщили, что при первой возможности для переброски его и летчиков-испытателей на Волгу будет организован самолет: остальные сорок человек надо вернуть на завод, в военные авиамастерские.

— А мы в ожидании самолета пузо гладить будем? — громко спросил Бирин.

Работник Обкома засмеялся:

— Правильно, ожиданье — ожиданьем, а дело — делом. Ступайте и вы на завод. Только предупреждаю: вы должны быть готовы к перелету по первому вызову!

Возвращение рабочих военные инженеры и техники встретили с радостью: мастерские были завалены подбитыми в боях машинами.

Кто-то из коммунистов предложил вызвать военных на соревнование. Рабочие довольно улыбались: они снова были в родной стихии дружного и привычного труда.

…Поздно ночью гитлеровцы начали воздушную бомбардировку. Свист бомб и грохот взрывов раздавались в разных концах города. Длинные пальцы прожекторов напряженно ощупывали небо.

Небо озарялось заревом пожара. С пронзительными гудками носились по городу пожарные автомобили… Николай в эту ночь дежурил на заводе.

А на рассвете стало известно, что северо-восточнее аэродрома выбросился на парашютах немецкий десант.

Полк народного ополчения занял оборону. Все были взволнованы: предстоял первый бой.

На патронном пункте раздавали гранаты. Каждый получал по паре «Ф-1». Николай вспомнил последнее занятие по метанию боевых гранат. Руководитель — Павел Павлович Бирин стоял в окопе рядом с Николаем.

— Прижав наружный рычаг, не отпускайте больше: взорвется. Метнув гранату, — укройтесь в окопе.

Николай вынул чеку, судорожно прижал наружный рычаг гранаты и, взмахнув рукой, бросил гранату вперед. Она звонко щелкнула в воздухе, и через секунду гулкий взрыв потряс землю. Николай упал на дно окопа, прижатый страхом к земле.

— Вставайте! — услышал он густой голос Бирина. Николай поднялся и вдруг увидел, что его синий костюм выпачкан в глине — на дне окопа было сыро.

— Пошлите следующего, — сказал Павел Павлович, не обращая внимания на костюм Николая.

Николай подбежал к роще, прижался к дереву и, прячась за ним, крикнул:

— Следующий!

Вдруг ему стало весело: «О костюме забеспокоился!..» — подумал он и, не стесняясь, вышел на поляну.

— Дайте закурить, товарищи, — сказал он, широко улыбаясь. К нему потянулось несколько рук с кисетами.

Получая гранаты, Николай почувствовал большую уверенность, считая себя уже «обстрелянным».

Командир полка выслал в разведку взвод, в котором был и Николай. Возглавлял его Павел Павлович.

Разведчики короткими перебежками продвигались к придорожному леску.

Впереди послышались хлопки минометов. Павел Павлович разбил взвод на три группы и приказал ползком пробираться дальше. Николай был в группе Бирина, обходившей лесок справа. Всякий раз, когда над головой взвывала мина, Николай прижимался к земле, стараясь не дышать, будто мину можно было обмануть, спрятаться.