Павел Лукницкий - Делегат грядущего

— Нет, поезжай. Останусь. Их отправлю, сам в «Красный Ткач» пойду, хоть на двух тракторах поработаем. Да, знаешь что, товарищ Хурам? Возьми-ка ты мой револьвер.

— Зачем?

— А вдруг он вздумает сбежать от тебя.

— Пожалуй, давай, — согласился Хурам.

Машина двинулась дальше, с трудом одолев подъем, вылезла на перевал и побежала между сухими и голыми красноватыми буграми водораздела. Вместо лёссовой пыли здесь была глинистая сушь с желтой полынной травой. В какие-то очень давние времена, в третичную эпоху, по румдаринской долине проползал гигантский ледник. Тысячелетия назад он истаял, нагроможденья морен, которые он нес на себе, опустились на твердую землю и остались здесь навсегда. Древние широкие реки затянули и сгладили их рыжей наносной землей. Солнце и ветры распушили ее в легчайший и плодороднейший лёсс, из которого родились поля и сады Румдары. Но свидетельством древности здесь и там в зеленой долине остались не одоленные временем пространства безжизненных мертвых холмов и бугров, подобные плешинам, неприютные, серые и сухие. Разграничивая сады кишлаков, иные из них протягивались на несколько километров, как длинные, голые, красноватые шрамы на курчавом теле долины.

Дорога исчезла. Автомобиль зашнырял между буграми по следам арб, едва намеченным в твердой почве и разбегавшимся врозь. Все они должны были при спуске с водораздела снова сойтись в единое русло дороги. Османов с поразительной ловкостью, почти не сбавляя хода, вертел штурвалом, и машина кренилась на крутых, неожиданных поворотах.

— Сбавь ход! — крикнул Хурам Османову, но Османов, ничего не ответив, гнал с прежней скоростью.

Вместо прохода за одним из бугров впритык к нему оказался новый бугор, машина с разгона внезапно влетела до половины его высоты, круто накренилась на левый борт, и Хурам, инстинктивно хватаясь за дверцу, увидел, как Османов и раис разом выпрыгивают из машины, рванулся сам, но почувствовал, что уже летит в сторону. Успел подумать, что машина переворачивается, и, тяжело ударившись оземь плечом и всем боком, покатился вниз под бугор, задержался на выбоинке и, оглушенный, почти потеряв сознание, замер ничком. Однако тотчас же, тяжело закряхтев и силясь вздохнуть (от удара перешибло дыхание, и вздохнуть удалось не сразу), медленно приподнялся на локте и, приходя в себя, осознал внезапную мысль: ведь убежит…

Сразу порывисто повернулся, сел, томительно провел по бокам ладонями и, еще не видя Османова, прокричал:

— Османов, не давай убежать раису!

Выше Хурама, на откосе бугра, лежала перевернутая машина. Ни Османова, ни раиса не было. Хурам с трудом встал, попробовал взбежать на бугор, но тотчас почувствовал такую слабость, что едва удержался на ногах. Все тело ныло, голова кружилась.

— Вот сволочь!.. — вслух выругался он. — Хорошо, я покатился, а не то придавило бы!.. Османов! — снова прокричал он, собрав всю силу легких, и прислушался.

На вершине бугра показался Османов и остановился, словно не решаясь приблизиться.

— Где раис?

Османов развел руками и медленно спустился с бугра:

— Убежал… Сразу побежал, я за ним. Плохое место, разве поймаешь! Он как лисица бегает! — помолчал и, сокрушенно оглядывая машину, взялся за голову: — Как получилось… Честное слово, товарищ Хурам! Я вижу — падает, руль повернул, даю тормоз — она все-таки падает. Вот, выскочил… Что будем делать?

Хурам сдержал негодование.

— Что делать!.. Говорить тебе что-либо бесполезно. Ругать тебя — все равно не поправишь дела. Конечно, этой машины ты больше как ушей своих не увидишь… Сказал тебе — сбавь ход, нет, прет… Куда побежал раис?

Османов пожал плечами:

— Рафик Хурам… О раисе потом. Поймаем его, собаку… С машиной теперь как быть?

— Угробил машину!.. Как быть!

— Не угробил, товарищ Хурам, — глядя под ноги, несмело заикнулся Османов, — наверно, только стекло разбил…

— Стекло! Эх, да что с тобой разговаривать!

Струйка масла, смешанного с бензином, выползала из-под опрокинутого автомобиля. Передние колеса по инерции неспешно крутились. Шасси было чуть перекошено. Покореженная рама вдребезги разбитого стекла подпирала автомобиль снизу.

— Давай теперь поднимать!

Сколько ни силились Хурам и Османов, перевернуть машину им не удалось. Хурам все еще чувствовал себя плохо — болел бок, плечо начало опухать.

— Иди назад к автокару. Зови на помощь. Я здесь останусь.

Едва Османов ушел, Хурам тщательно осмотрел весь автомобиль. Кроме разбитого стекла и измятой рамы, оказалось погнуто левое крыло да сорвана подножка. Левая фара скосилась набок. Существенных повреждений Хурам не наплел. Словно еще не веря в исчезновенье раиса, поднялся на вершину и тщательно обыскал внимательным взором беспорядочные нагромождения земли.

Скоро вдали послышался рокот машины. Автокар с двумя тракторами на привязи тяжело пробирался между бугров. Урун, выскочив из кабины грузовика, забежал далеко вперед.

— Вот, гляди, хороша картинка? — встретил его Хурам.

— Ты-то сам цел? — Урун обеспокоенно оглядел Хурама. — Цел как будто. Понимаешь, как он сказал, я так взволновался!

— Я — ничего. Плечо немножко ушиб.

— Как он вывернул? Судить теперь его надо.

— Судить? — задумчиво произнес Хурам. — Как будто и не за что — не нарочно же он. Подумаем, что с ним делать, уж конечно, так ему не сойдет. Вот раиса упустили, невезучий, в общем, у нас денек!

Автокар подошел вплотную и остановился. Вшестером машину перевернули легко. Хурам тщательно осмотрел мотор, направил карбюратор — все как будто было в порядке.

— Попробуем запустить.

Мотор заработал, и все настороженно прислушались.

— Чуть постукивает. Я думал, хуже будет. Снимем подножку, поедем, я сам поведу. Черт бы взял тебя, Османов! Называется, новенькая машина!.. На, Урун, возьми теперь свой револьвер. Хоть и чувствовал ты, а не помог мне он, видишь.

Хурам усадил Османова рядом с собой, сел за руль и осторожно повел машину.

Урун остался с автокаром и тракторами. Машина шла хорошо, но управление ею не отвлекло Хурама от беспокойных мыслей. Ныло плечо, и Хурам инстинктивно оберегал левую руку от резких движений.

Он старался хладнокровно разобраться в событиях дня, он не мог справиться с тревожным, подавленным настроением. В первый раз за все время пребывания в Румдаре Хурам уловил в себе тоскливое ощущение неудачи. Оно всегда вызывало в нем злобу.

— Приведешь машину в порядок, пришлешь за мной, — я иду в гепеу. А тракторы, как придут, пожалуйста, осмотри сам. Хорошенько расследуй, в чем дело, и составь акт. Завтра утром отправишь их в «Красный Ткач». Я буду ночевать в Зарзамине.