Павел Лукницкий - Делегат грядущего

Оставив механизатора и рабочих, взволнованных поломкой новой машины, Хурам направился к выходным воротам. За воротами на порожнем бидоне, подперев кулаком подбородок, нелюдимо сидел Османов — он, видимо, желал избежать насмешек.

Застав Арефьева в его кабинете, Хурам прежде всего потребовал чаю:

— Понимаешь, есть хочу, сил больше нет. Со вчерашнего дня кручусь. Выручай!

Арефьев распорядился. В кабинет принесли чаю и таджикских лепешек. Навалившись на них, Хурам рассказал Арефьеву о делах раиса и о его бегстве.

— В таких случаях надо сразу производить обыск на дому… Но я понимаю… Ты не сделал этого, а теперь поздно, если и было у него золото, так родственники, конечно, уже надежно его припрятали.

— Жаль, тебя не было там… Сам понимаешь, не по моей специальности это дело.

Арефьев вызвал сотрудника и распорядился немедленно организовать с помощью окрестных дехкан поимку раиса.

— Да, кстати, — произнес он, когда сотрудник ушел, — шофер-то, что тебя вывернул… Ты хорошо его знаешь?

— Знаю… а что?

— Думаю я… Уж больно совпадение странное. Не подстроил ли он аварию, чтоб дать скрыться раису?

Хурам задумался.

— Нет. Не может этого быть. Знаю же его — превосходный работник, первый ударник у нас, сам я его премировал.

— Смотри, тебе виднее. А кто он вообще-то? Ты его прошлое знаешь?

— Хоть и не знаю, а только… да нет у меня никаких оснований на него подумать. Такая авария с каждым может случиться. Он виноват, конечно, но просто в лихачестве. Он и сам мог угробиться, какой ему смысл? Конечно, без взыскания я его не оставлю.

— Вали, вали… — рассеянно ответил Арефьев. — А только вот что… не хотел я тебе говорить, пока дело до конца не довел, но сейчас, пожалуй, скажу.

Арефьев выдвинул ящик стола и положил на стол картонную коробку из-под табака. В коробке оказались стальная игла, которой был убит раис кишлака Лицо Света, и два тщательно обтертых автомобильных клапана.

— Сравни, — коротко сказал Арефьев.

Стержень одного клапана в точности совпал по длине с иглой. Другой клапан был чуть подлиннее и толще.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ничего я не понимал в этом деле, а вот пришлось изучить вопрос. Скажи-ка мне, длинный клапан от какого автомобиля?

— От АМО-3 или ЗИСа…

— А этот?

— Не знаю, — честно сознался Хурам.

— Эх ты, а еще про тебя говорят, что механик хороший. Этот клапан от АМО-Ф, знаешь, старая полуторатонка, раньше называлась «фиат-15». Теперь вспомни-ка, сколько их у нас в районе? Не знаешь? А я тебе скажу: две. Одна у нас, в гепеу, другая у тебя, в МТС. Все остальные машины в районе — «форды» да новые «амовки». Теперь понимаешь?

Хурам недоумевал:

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что эта штучка, которой раиса укокали, сделана из клапана старого АМО-Ф. И еще хочу сказать, что у нас в гепеу все клапаны на учете, да и никто у нас не сопрет. А у вас в мастерских — проходной двор, шляются кто только хочет. Понятно? В лучшем случае клапан у вас просто украден, в худшем… понимаешь меня?

— На кого же ты можешь думать? — взволновался Хурам.

— Пока еще не думаю, только присматриваюсь. Но весь штат твоих мастерских тщательно надо проверить.

— И настоящую охрану поставить, — растерянно пробормотал Хурам. — Ты прав, это я упустил, тот милиционер, что стоит у ворот, только арбузами ему торговать!

— Нет, новой охраны ты пока, пожалуйста, не ставь. Если мы не ошибаемся, то не следует, чтоб кто-нибудь у вас насторожился. У меня и так наблюдение поставлено… А кроме того, все бывает… Может быть, и не от вас к убийце клапан попал. Знаешь, нам в нашей работе нельзя ошибаться. Больше я пока тебе ничего не скажу… Ты что, в Зарзамин сейчас едешь?

— Сразу, как машину пришлют.

— А кто поведет машину? Дать шофера тебе?

— Не надо. Поведу сам.

— Плечо твое как? Не болит?

— Не беда. Распухло малость, я и забыл о нем. Позвоню в Таджикторг.

Таджикторг ответил, что фонари приготовлены.

— Двадцать три, товарищ Хурам. По всей торговой сети искали. Нет больше сейчас, все разобраны.

— Ладно, хватит и этих. Заеду к вам.

— Вот что, Хурам, — сказал Арефьев, когда Хурам положил телефонную трубку. — Ты насчет этих… баев там… не очень пока шуми. Если раиса не удастся поймать, к этому делу тоже надо будет подойти осторожно.

— Хорошо. Я проверю только об убежавших в горы. Если верно, что это бедняки, надо будет их всех вернуть. Самому ехать некогда. Я думаю Уруна за ними в горы послать.

— А справится он?

— Полагаю.

— Пожалуй, пусть он… Или Шукалова?

— Шукалов только что из Хунука приехал. Пусть теперь поработает здесь.

В дверь постучали.

— За товарищем начальником политотдела машина пришла.

К Зарзамину Хурам подъехал уже в темноте. По небу шли тяжелые тучи, луна затерялась за ними. Освещая фарами две бесконечные стены, автомобиль, как в тоннеле, скользил по длинной улочке кишлака. Два мальчугана выскочили на улицу, но, ослепленные фарами, тотчас же прижались к стене и, едва их миновала машина, опрометью удрали. Кишлак был пуст. «Спят или работают на поливе?» Въехав во двор правления колхоза, Хурам выключил свет и мотор и, оставив машину под охраной ночи, вышел на улицу. Отовсюду несся разноголосый собачий лай, но людей не было. Уже не надеясь никого найти на работе, Хурам все же направился к пустырю, оставил за собою кишлак, углубился в темную рощу и увидел сквозь ветви колыханье двух огромных костров. На фоне костров двигались согнутые человеческие фигуры.

У головы арыка Хурама встретил Бобо-Шо с кетменем на плече:

— Они говорят — ты обманул, не приедешь… Луны нет, тучи, темно, — зачем будет работать? Я говорю: верьте мне, старику Бобо-Шо, — рафик Хурам приедет.

— Сказал — значит, приеду. И фонари привез. Пусть два человека сходят за ними к автомобилю, и еще кого-нибудь надо, посторожить машину. Все работают?

— Ой нет, рафик Хурам, — сорок семь человек записались, тридцать шесть работают. Остальные все спать пошли. Света нет, говорят. Я им: давайте костры разложим, вот свет будет. Все равно спать. Плохой кишлак у нас — все байские думы думают; все говорят: зачем будем работать, что нам дает Советская власть?

— А что они дают Советской власти, об этом не говорят? А ты сам, Бобо-Шо, не собираешься спать?

— Как можно, рафик Хурам? Мало наших людей. Ты не смотри, что я старый, у меня силы много, крепкие, как у вола, жилы. Меня слушают, если уйду, кто станет работать? Пойдем, рафик Хурам, разговоры будут потом, сейчас вода бежит, смотреть надо.

Черная вода беззвучно текла в широкой канаве по направлению к кострам. Хурам направился вдоль арыка, старик шел следом, подправляя кетменем комья земли.

Дехкане работали босиком, без халатов, засучив до колен белые шаровары. Расчищали кетменем боковые канавки, сооружали из глины створы и перегородки, и вода послушно тонким слоем разбегалась по темному полю. Вскоре кто-то принес фонари, и, расставленные среди поля, они зажелтели, как светляки.