Александр Авдеенко - В поте лица своего

Бесфамильные живут в пятиэтажном, без лифта, краснокирпичном доме, построенном в мое время.

Останавливаю «Жигули» у обшарпанного подъезда. Выхожу. Но подняться на второй этаж не успеваю. Ко мне подбегает парень лет тридцати, лохматый, испуганный:

— Катенька… жена, в роддом запросилась, а ехать не на чем… Выручайте, папаша, спасите!

Вдвоем выводим из подъезда стонущую женщину в байковом халатике, осторожно усаживаем на заднее сиденье машины. На полной скорости мчимся в город, в роддом на Пушкинском проспекте.

Санитарки увели стонавшую роженицу наверх. Муж стоял в углу вестибюля, лицом к стене, зажав ладонями уши.

— Отвезти домой? — спросил я.

Не ответил. Не слышит. Тронул его плечо — не обернулся. Ладно, оставлю в покое. Удачи тебе, земляк!

Возвращаюсь в роддом через несколько часов.

Молодой парень с сияющим лицом бросается мне навстречу. Узнал, хотя и видел в полной растерянности.

— Сынка подарила Катя. Как заказал, так и сделала! — Обнимает меня, тащит на улицу. — Пойдем, папаша, обмоем новорожденного.

— Спасибо, но…

— Да ты не беспокойся. Не водкой буду угощать — шампанским. Пошли!

Эх, подумал я, была не была, согрешу по такому случаю!

Уединились в укромном уголке, в тени деревьев ближайшего сквера. Я выпил глоток теплого, выдохшегося шампанского. Счастливый отец выпил всю бутылку. Захмелел.

— Папаша, ты для нас великое дело сделал. Спасибо. Большое-пребольшое. Ты кто?

— Так… бумагомаратель.

— Понятно. По конторской части. А я доменщик. Сын доменщика. И отец доменщика. Подрастет малыш, определю в профессиональное училище, в то самое, какое сам прошел. Знаменитое тринадцатое. Мы с ним, может, на одной домне будем плавить чугун. Как Крамаренко, отец и сын. Знаешь Крамаренковых, папаша?

— Как же!

— Во люди, а? Между прочим, я у молодого Крамаренко начинал третьим подручным. Папаша, как вас величают?

Я сказал. Он почему-то страшно обрадовался, закричал, захлопал в ладоши.

— Александр? Самое лучшее в мире имя. Саша! Сашенька! Шурик! Саня! Мы сына своего назовем Сашкой. Так мы решили с женой. Не сегодня, не вчера, а еще тогда, когда гадали, кто у нас родится.

Я переключаю молодого отца на другую тему:

— Как жена себя чувствует?

— Отлично. Привет и поцелуй через нянечку прислала. И тебя велела поцеловать, если случайно встречу. Встретил!.. Откуда ты взялся?

— Ехал мимо, остановился, дай, думаю, посмотрю, как вы тут…

— Ну и молодец же ты, папаша! Не забыл. Мы с тобой еще на крестинах выпьем. Приглашаю. Мою улицу, мой дом запомнил? Заезжай! Днем, ночью, за полночь, — на рассвете — в любое время примем как родного. От чистого сердца заявляю.

Слушаю счастливого отца, улыбаюсь и говорю:

— Давай, Сеня, более важные вопросы обсудим. Итак, ты стал родителем?

— Точно! Отныне с меня налог за бездетность перестанут брать. И вообще теперь имею право считать себя полноценным человеком.

— Значит, счастлив?

— Спрашиваете!

— А твои родители счастливы? Знают, что ты стал отцом, что у них появился внук?

— Родители?.. Видите ли, какое дело, папаша…

— У тебя нет родителей?

— Были. Есть. Отец погиб на фронте, а мать…

— Твоя мать знает, что у нее родился внук?

— Откуда ей знать? Мы уже больше года не живем вместе…

— Почему?

— Женщины не сошлись характерами — жена Катя и мама.

— А ты?.. Сердцем на чьей стороне?

— Трудное спрашиваете!.. На той и на этой…

— Но, конечно, больше на стороне Кати?

Молчит. Не смотрит на меня.

— Ну?

— Так оно и есть, папаша, как вы говорите. Под каблук жены попал с первого дня женитьбы…

— И тебе, Сеня, не больно, не совестно, что родная мать сбежала от тебя?

— Спрашиваете! На душе кошки когтями скребут.

— Так почему же ты не помиришься с нею?

— Так к ней же, гордячке, не подступишься!

— Теперь, когда у нее появился внук, подступишься. Попробуй! Поедем к ней.

— Куда? Я даже не знаю, где она живет.

— Найдем!

— Боюсь я, по правде сказать… Вниз по матушке Волге пошлет, как увидит…

— И будет права. А ты не обижайся. Мать всегда права, в любви и гневе. И твоя Катя, став матерью, тоже будет во всем права по отношению к вашему сыну. Учти это на будущее. Напиши Кате записку. Скажи, что по случаю рождения сына едешь к матери на поклон. Катя обрадуется, что ты умно поступил.

— Ну что ж, уговорили!.. Поехали!

Поселок Каменка. Железная улица. Хатка под истлевшим шифером, вросшая в землю, с крошечными окнами.

Увидев незваных и нежданных гостей, Федора расплакалась и почему-то бросилась обнимать не сына, а меня. Стучала по моей спине кулаком, сердито говоря сквозь счастливые слезы:

— Если бы не ты, сиволобый, я бы этого охламона и на порог к себе не пустила! — Повернулась к Сене и, перестав плакать, злобно спросила: — Слыхал?

— Здравствуй, мама… Соскучился я по тебе…

— Ладно уж, не облизывай, я и без того гладкая. Почему исхудал? Катька не кормит?

— Не надо, мама! Катя сейчас в родильном доме находится.

— Каким ветром ее, никудышную, туда занесло?

— Обыкновенным. Поздравляю, мама, с внуком!

Федора побледнела, отмахнулась от сына, будто он произнес кощунственные слова.

— С каким еще внуком, пустобрех, поздравляешь? Откуда он взялся? На огороде в капусте нашли, да?

— Катя родила. Сегодня. Мой сын. Твой внук. Назвали Александром.

Она все еще не могла поверить:

— Родила?.. Катька?.. Брось, Сеня, не выдумывай чего не надо. Неспособна твоя жена на бабье дело. Сколько раз пыжилась — и ничего не выходило.

— Теперь вышло. Сын! Четыре килограмма. Черненький. На меня похож. И на тебя.

Кажется, наконец поверила:

— Правда? Не обманываешь?

Спросила не голосом, а беззвучным движением губ. И еще взглядом.

— Чистая правда, мама. Поедем, посмотришь на своего внука.

— А Катя… Катерина знает, что ты здесь?

— Она меня сюда и послала.

Чуть не испортил Сеня великий праздник.

— Она послала?.. А ты… ты, значит, не хотел?

— Было мое хотенье да Катькино веленье. Поехали, мама!

Обнял мать, прижал к себе. Она плачет, он смеется.

— Поехали! — говорю и я.

Утром Марья Николаевна предложила чай, завтрак.

— Спасибо, Маша. Через полчаса, если можно. Я не занимался гимнастикой, не принял душ.

— Вы еще занимаетесь гимнастикой? — простодушно удивилась хозяйка гостиницы.

— А почему бы и нет? Гимнастике, как и любви, все возрасты покорны!

— Ладно, пойду. Да, чуть не забыла!.. Звонили вам из доменного.

— Кто?

— Крамаренко Федор Леонидович. Велел сказать, что дожидается. Приглашает в гости. И домой, и прямо на домну.

— Спасибо. После завтрака поеду.

— Все так и передам, если позвонит… Можно вам задать один вопрос?

— Можно.