Юрий Красавин - Хорошо живу

Вот она какая… Конечно, это она. Солдат с трудом овладел собой.

— Вы к нам? — спросила она и почему-то вдруг нахмурилась.

— Мне надо видеть Светлану Королеву.

«Не Королеву, а королеву», — мысленно поправил он сам себя.

— А зачем я вам? — спросила девушка надменно.

Он не ошибся, это она.

— Видите ли… — сказал он, не сводя с нее взгляда. — Я Виктор Лепешкин.

Брови королевы дрогнули, дрогнули губы, ресницы.

— Ах, Лепешкин! — сказала она, и на лице ее мелькнуло что-то похожее на веселый испуг. — Извините, одну минутку.

Она отступила, закрыв за собой дверь. «В гости не приглашает, — отметил солдат, переводя дыхание. — Плохой признак».

Королева не заставила себя долго ждать; она вышла, на ходу надевая легкий плащ, — через минуту, как и обещала.

— Я, к сожалению, не могу пригласить вас к себе, — сказала она. — Дома у нас утренний беспорядок. Давайте прогуляемся.

— Это даже лучше, — пробормотал солдат.

— Не знаю. Возможно, — услышал он в ответ.

— Вы извините, что я пришел прямо к вам… Может быть, так не следовало делать.

Пожалуй, в этот момент солдат допустил оплошку: голос его прозвучал виновато.

— Может быть, — спокойно отозвалась она, и от этого он похолодел и сразу отрезвел.

Они прошли через калиточку, и тут, пропустив девушку вперед, он окинул ее мгновенным взглядом: королева была ростом с ним вровень, со статной фигурой, стройными ногами, а голову держала высоко, как и подобает царственной особе.

Они пошли рядом, королева и солдат, и он боялся смотреть на нее, словно она была солнце и слепила глаза.

— Как вам понравился наш город? — спросила она, и в этом церемонном вопросе солдат почувствовал легкую насмешку.

— Я не успел его рассмотреть, — ответил он, стараясь справиться с сердцебиением.

— Вы приехали с утренним?

— Да.

Она не волновалась, и оттого, что она была так спокойна и даже насмешлива, солдат понял: дела его плохи. Впрочем, он понял, что они плохи, уже в тот момент, когда стоял у порога ее квартиры и она спросила: «Вы к нам?» А когда он назвал себя, ею все уже было решено — она отодвинула его и поставила между ними стеклянную стенку, очень толстую и почти глухую. Вот почему она так спокойна и насмешлива.

— Однако молчание наше затягивается, — сказала королева, и ему почудилось, что она сейчас зевнет. — Может быть, мы начнем сразу с главного?

Ах, как насмешливо сказала она это! Пожалуй, самое время обидеться, потому что тон был явно не тот, на который рассчитывал солдат.

— Нет, — сказал он. — Чего уж там… Мне все ясно.

Наступила решительная минута, и сердце не подвело его: теперь он был спокоен.

— Я не стану мучить вас упреками: как же так да почему? — твердо сказал солдат, остановившись. — И все-таки: зачем вам это? Зачем была вся наша переписка? Чуть не целый год! Зачем? И такие письма мы писали друг другу! Какой смысл?

Она прикусила губу, отвела взгляд, потом вдруг спросила:

— А разве вам было неинтересно?

— Почему же… Интересно.

— В этом и смысл.

Довод, что и говорить, был убедительный. Он замешкался с ответом и тотчас испугался, как бы она не ушла.

— Неужели только ради этого? — сказал он, вздохнув. — А впрочем… извините за беспокойство. Прощайте.

Солдат повернулся и пошел. Каблуки его стучали по асфальту четко и размеренно. Не выдержал, оглянулся — королева смотрела ему вслед.

— Постойте! — сказала она.

Он остановился, хотя все в нем кричало от обиды. Она приблизилась к нему.

— Я, право, не ожидала, что вы появитесь. Зачем вы приехали? Почему не сообщили мне заранее, что собираетесь приехать? Я тогда попросила бы вас этого не делать. А вы вдруг сразу…

Сейчас она выглядела уже совсем иначе: немного растерянной и смущенной. И за эту ее растерянность он ей простил многое. Ах, как она все-таки хороша!

— Не судите меня строго, — попросила королева мягко. — Я вовсе не хотела делать вам зло. Прощайте.

Теперь она уходила от него, постукивая каблучками. «Может быть, оглянется?» — думал он, упрямо смотря ей вслед. Она не оглянулась.

Солдат пришел на вокзал, коротко глянул на расписание поездов, потом сел на скамью в зале ожидания и закрыл глаза. Прежде чем изучать расписание, ему надо было решить, куда ехать. Денег у него в кармане было столько, что хватит километров на тысячу, если по железной дороге. Этого вполне достаточно, чтобы добраться до дому. А что дома? Там его никто не ждет.

Мать уехала в Заполярье к старшему сыну нянчить внуков. Когда она уезжала год назад, солдату дали отпуск, и он проводил ее. Остался пустой дом в деревне, который он сам заколотил наглухо. Мать сказала: «Вернешься со службы, женись, сынок, и живите тут с молодой женой, а я к вам приеду».

Много надежд у него было связано с королевой. Ведь какие письма она ему писала! Думалось, вот явится он к ней, заберет ее с собой и отправятся они оба в самую красивую на свете деревню по имени Липня, что стоит на речке Липенке, и будет это столица мира.

Солдат видел себя шагающим по дороге, что ведет от большака в деревню. В руках у него два чемодана: свой и королевы. А сама она идет рядом и восхищается: «Витя! Как здесь красиво! Какая у тебя прекрасная родина, Витя!»

Солнце им светит, жаворонки поют… Вот дорога огибает угол поля и вливается в деревенскую улицу. Они идут по красному посаду, и все липенцы выходят на улицу, чтобы видеть их, и каждый от своего дома приветствует молодых, а бабы говорят о его жене: «Какая красавица! Прямо королева…»

Они подходят к родному дому; он отдирает доски, которыми забиты окна и двери, и распахивает створки настежь: «Это твои владения, королева. Вступай и царствуй».

И вот уже свежо пахнут вымытые полы, повешены на окна занавески, и он, хозяин дома, сидит на ступеньках крыльца, а из открытого кухонного окна слышно потрескивание какого-то жарева. Потом в окне появляется его королева — у нее коса через плечо, ямочка на щеке и чудный голос: «Иди завтракать, милый». И тепло, и уютно, и чисто, и молодо в его родном доме!..

Солдат чуть застонал и открыл глаза. Старушка, сидевшая напротив, участливо посмотрела на него, спросила:

— Зубы болят, сынок?

— Хуже, — вздохнул он. — Сердце болит.

Она покачала головой:

— Такой молодой…

Действительно, такой молодой, а как все получается нескладно! Целый год переписки, ожидания, радостных планов. Целый год! Это же почти вечность! «А разве вам было неинтересно?» Как она может так говорить! Ведь это затеялось не от скуки. И не ради забавы. Нет, он серьезный человек, а серьезные люди такими делами не шутят.

«Эх, ты!..» — вздыхал солдат.

Погоди-ка, а собственно, на что он обиделся? Она королева и разве на такого может рассчитывать? Тот, кого она достойна, будет выше ростом, стройнее, красивее. И умнее, и добрее… Ведь она писала ему, солдату, уверенная, что он именно такой. А разве он ей пара? Положа-то руку на сердце, как не признать свое несовершенство! Так за что же ее так строго судить? Она достойна большего.