Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

— Сошлюсь опять на уральский пример. Как-то на завод выделили по итогам работы одну высокую награду. Кому ее вручить? Хороших людей масса. Собрали активистов, ветеранов труда, словом, людей уважаемых, стали сообща думать, просеивая каждого. Набралось двадцать шесть отличных мастеров. Обсудили кандидатуры в бригадах. Высказаться предлагали каждому. Вскоре в списке осталось восемь кандидатов. Передали список в совет ветеранов труда. Оттуда возвратили листочек с двумя фамилиями. Легендарные люди, сама история завода. Ну, самые-самые.

— И как вышли из положения?

— Пригласили обоих в партком. Объяснили ситуацию. Тогда встал один из сталеваров: «Ты, Фадеич, более достоин. Сам у тебя учился». Естественно, времени на обсуждение ушло много, но зато у Фадеича рука три месяца болела. Каждый поздравлял. Такова отдача. Я как-то слышал невеселую шутку: «Хочешь развалить лучшую бригаду, выдай премию трижды одному человеку».

И опять душа Дорохина раздвоилась. По должности разубедить бы Радина, доказать, что в тридцатитысячном коллективе нет времени и сил возиться с каждым, обсуждать его и так и эдак. И хотя случаются накладки, в целом система себя оправдала. Но чем больше он слушал горячую исповедь начальника цеха, тем большей симпатией проникался к нему, соглашаясь с его доводами. А Радин, видя, что секретарь парткома молчит, не вступает в спор, продолжал говорить горячо и заинтересованно.

— По инерции отмечая заслуженных, перестаем замечать других. И это обиднее всего.

— У вас есть примеры? — спросил Дорохин, почти наверняка зная, о ком будет говорить Радин.

— Сколько угодно. Сергей Иванович Владыкин, Бруно, наконец. Парень нацелен на поиск, всей душой, всеми, если хотите, фибрами. Утяжеленные плавки, система «Пульсар», помогает электронщикам создавать математическую модель плавки. А до рекордов, как видите, не смог добраться, — не удержался, чтобы лишний раз не подковырнуть Дорохина. — И я уверен: очень скоро мы откажемся от подобной практики. Создавать знаменосцев соревнования следует на рабочих местах, у печей, а не в кабинете, как это иногда бывает.

— Есть в твоих словах зерно, — снова перешел на «ты» Дорохин, — только не думай, что открыл Америку. На собраниях говорят сталевары об этом, да и в личных беседах. — Дорохин снова поискал что-то в столе. Радину показалось, парторг просто тянет время, собирается с мыслями. Кажется, не ошибся. Дорохин выпрямился. — А как быть все-таки с приказом? Пойми, ты погорячился. Обсудить бы случай в коллективе, пригласить копровиков, доменщиков, всех смежников, от которых зависит успех плавки, предъявить им счет. А рекорд — пример. Вот, мол, как можно варить сталь, если каждый будет болеть за дело. Я просто советую… Для твоего же блага.

— Нет! — как отрезал Радин. — Я не флюгер! Верю в разумность приказа.

— Что ж, — как-то вяло согласился Дорохин, — моральная правда на твоей стороне, а юридическая… Приказ зачтут в твой пассив. А моя совесть чиста. Уговаривал, Предупреждал…

Притворив за Радиным дверь, Дорохин прошел несколько раз по кабинету, подсел к столу. Во рту была какая-то горечь — не то от противной теплой воды, не то от разговора. «Ай да я, ай да парторг, — проговорил вслух, — не доказал, не убедил. Не оправдал доверие директора. Просил Винюков воздействовать на Радина, А правы ли мы, настаивая на отмене приказа? Не знаю, какая-то сумятица в голове».

Достал из стола дневник, посидел над раскрытой чистой страницей, потом взял ручки и записал:

«Радин советует изменить систему вознаграждения, предлагает по-иному выдвигать инициаторов соревнования. Идеи брызжут фонтаном, не все, конечно, до конца оформившееся, но… кажется, Иван Иванович далеко глядел. Намного дальше нас».

Надежда заглянула в дистрибуторную и заробела, увидев Радина. Он сидел спиной к двери и отчитывал кого-то по телефону. Надежда шагнула ближе. Вот он — рядом. Сильный, плечистый. Только из-под воротника беспомощно выглядывает полоска шеи, тонкая, светлая. Надежде захотелось подойти сзади к Радину, обнять за плечи, крепко-крепко. И не отпускать.

— Надя! — первым увидел ее Бруно.

Надежда прикрыла дверь, побежала по ступенькам вниз, лихорадочные, бессвязные мысли рвались, жар заливал щеки. Сегодня почти всю ночь не спала. После болезни не терпелось выйти на работу, увидеть товарищей, Радина. Обстановка, дома напряженная. Отец молчал весь вечер, утром ушел без завтрака.

— Надежда! — знакомый голос остановил ее. Отец. Посматривает из-под бровей. — Чего бегаешь? Радина видела?

— В дистрибуторной.

— Значит, видела… И как у него тонус?

— Бодрый. А что?

— Надеюсь, после этого тонус у твоего деятеля понизится! — И подал Надежде лист бумаги с подчеркнутым красным карандашом заголовком. «Приказ директора Старососненского металлургического завода». Глаза побежали по строчкам, учащенно забилось сердце? «…Отменить приказ начальника цеха № 67 как необоснованный… Впредь всячески поддерживать инициативу бригад, направленную на повышение выплавки стали и досрочное освоение проектной мощности цеха…»

— Покраснела? — откуда-то издалека донесся голос отца. — Берись за ум, Надежда. Не такой муж тебе нужен, и как зять он мне не по душе.

Кровь бросилась ей в лицо. Хотелось крикнуть, что в ее жизнь вошло что-то очень важное и светлое и она не хочет этого терять.

— Надежда Михайловна! Надежда Михайловна! — секретарь начальника цеха звала Надежду. — Нигде не могла вас найти. Пожалуйста, в 12.00 на совещание к Радину.

— Не забудь поздравить своего… с приказом, — буркнул Дербенев.

Надежда глядела во все глаза на Радина и не узнавала его. Сегодня он в приподнятом настроении. И приказ директора завода сам зачитал. Комментировать не стал, лишь иронически улыбнулся. Сыпал шутками и, когда их взгляды на мгновение встречались, чуть заметно краснел. Доложив о поездке в Магнитогорск, подробно и с юмором рассказал, как уральцы работают над созданием математической модели плавки. В лаборатории ЭВМ ему дали возможность почувствовать «душу» машины. Усадили за небольшой столик с экраном. Под рукой была привычная клавиатура пишущей машинки. Обучали все разом, шумно окружив столик. Едва Радин настучал первый вопрос, как запрыгала каретка, отпечатав крупными буквами: «Вы мне незнакомы». Оказывается, электронно-вычислительная машина с «чужими» не разговаривает. Ребята ввели пароль. «Желаю успеха» — простучала машинка. Радин решил проверить ЭВМ, нарочно ткнул палец не в ту букву. Тотчас пришла поправка: «Неверное задание. Измените». Крупно работают уральские электроники. К новому году думают закончить создание модели мартеновской плавки.