Виктор Степанов - Серп Земли. Баллада о вечном древе

Всем видом выражавший полнейшее равнодушие Митко выдавил улыбку.

— Неправда, — подставив под струйку ладонь и словно перебирая серебристую текучую пряжу, задумчиво возразила Добрина. — Он был не хитрый, а щедрый. Позаботился о тех, кого и в глаза не видел… И эта чешма спасла сотни людей, я знаю… — Добрина перевела взгляд на горы, что, синея, истаивая в облаках вершинами, толпились над чешмой, как бы призывая их в свидетели. — Моя бабушка здесь партизанила. Бабушка Лиляна. И воду брала из этой чешмы. Для всего отряда. Только они тогда чешму от немцев спрятали, завалили камнями. А дорога — вон по тому ущелью шла, а дальше надо было ползти.

И правда — шагах в двадцати от чешмы виднелась ложбина, переходящая в овражек, который затем как бы впадал в ущелье. Наполовину эта ложбина была наполнена огромными, глыбистыми камнями — словно, потешаясь, какой-то великан отламывал от утеса и бросал их в одно место. Опытным глазом Алексей сразу определил, каким удобным был для партизан естественный ход сообщения: он не только маскировал, но и мог укрыть от любой пули и даже от снаряда.

Добрина вдруг встрепенулась, спрыгнула с приступка чешмы и, приглашающе оглянувшись, начала спускаться к ложбине.

— Идите сюда, скорее! — донесся через минуту из-за скалистого выступа ее радостный голос.

Прыгать с камня на камень оказалось не так-то просто, чертыхаясь, Ангел махнул рукой и, чтобы не исцарапать свои лакировки, вернулся с полпути.

Сразу за выступом открылась поляна. И, едва выглянув, Алексей на мгновение даже зажмурился: она вся была усыпана цветами, голубой свет словно исходил от нее, перемешивался с солнечным и излучал радость. Неужели это были незабудки, так много незабудок?

Вся пронизанная солнечной голубизной, Добрина сказочно стояла посреди поляны с голубым букетиком в руке и улыбалась Алексею и Митко.

— Незабравки, Алеша! По-вашему, незабудки. Смотрите, ребята, правда, красиво? — И с той же нежностью, с какой несколько минут назад смотрела на древнюю чешму, Добрина медленно обвела взглядом поляну, словно сама здесь посеяла все эти цветы: — Бабушка все время вспоминает незабравки, каждый день. Но с тех пор ни разу здесь не была. Сначала не пускали больные ноги, а теперь не пускает возраст… — Добрина поднесла к лицу букетик, покачала головой и, лукаво скосясь на Алексея и Митко, произнесла доверительно: — Ей здесь русский в любви объяснился… Василий… Был у них в партизанском отряде…

— А он, случайно, не радист? — непроизвольно перебил Алексей, удивленный совпадением с тем, о чем рассказывал накануне Лавров.

— Кажется, нет, но я спрошу! — ответила Добрина с готовностью, заметно польщенная проявленным интересом. — Хотите, вместе заедем к бабушке — она живет недалеко от Пловдива! И будет рада.

— Конечно, — смутился Алексей. — Это было бы здорово…

— А ты, Митко, почему ты все время молчишь? Как… турчина? — засмеялась Добрина, о ласковым укором взглянув на Митко.

Митко пожал плечами, снова напустил на себя безразличие и занялся стряхиванием с брюк репейника и колючек, которых прицепилось немало, пока они сюда добрались.

— Эй вы, юнаки-богатыри! — с усмешкой вздохнула Добрина и, разделив букетик пополам, подала им по тонкому пучку незабудок.

Чуть помедлив, борясь с собою, Митко отвел ее руку и показал на Алексея:

— Мне-то зачем? Гостю! Алеша — наш гость.

— Ну, тогда держи, Алеша, весь букет! — вспыхнула Добрина и, осуждающе взглянув на Митко, вручила цветы растерявшемуся Алексею.

Ангел нетерпеливо поджидал их у машины, хмурился, но, увидев в руках Алексея букетик, с веселой ехидцей заиграл глазами.

— Все ясненько, — промычал он многозначительно. — Чья-то песенка спета. — И, включив зажигание, давая машине как бы набраться сил перед крутым подъемом, повернулся к севшей с ним рядом Добрине: — Действуешь согласно песне?

— Какой еще песне? — безразлично, думая о чем-то другом и неподвижно глядя перед собой в лобовое стекло, спросила Добрина.

— А болгарской народной… — стрельнув по Алексею насмешливым взглядом через смотровое зеркальце, сказал Ангел.

И под аккомпанемент набирающего темп, слегка потряхивающего кабину мотора напел неожиданно мягким тенорком:

— Скажите на милость, — подернула плечиком Добрина, — Болгарии и невдомек, что за рулем пропадает такой талант!

Не обращая внимания на иронию, Ангел постучал крепкой ладонью по баранке руля, проговорил, довольный собой:

— Люблю старину. Песни, иконы. Это мое хобби. А конь вот он!

И жал, жал на педаль, наращивая скорость, не сбавляя ее даже тогда, когда с визгом шин автомобиль опасно кренился на крутых виражах.

Неловко придерживая начинающий увядать в тепле рук букетик, чувствуя, как сгущается вокруг него молчание, Алексей попытался о чем-то заговорить с Митко, но по односложным, холодным, хотя и вежливым ответам понял, что тот соблюдает всего лишь приличие.

«Еще не хватало нам поссориться, — с досадой подумал Алексей. — Из-за какого-то букета».

И, холодея при мысли, что размолвка с Митко помешает выполнить то главное, ради чего они с Лавровым приехали в Болгарию, чувствуя в то же время, что совершает нечто недобросовестное по отношению к Добрине, Алексей дал себе слово больше никак не реагировать на ее столь подчеркнутое внимание. Да-да, только так. Лавров предупреждал не зря. И если на правах старшего он позволил ему, Алексею, ехать в Пловдив на машине Ангела в компании этой милой девушки, это не значит, что можно злоупотреблять доверием.

Но, осуждая себя, упрекая в непозволительном поведении, Алексей тут же, стоило взглянуть на спокойный и мягкий профиль ничего не подозревавшей Добрины, начинал рассуждать по-другому. И эта другая мысль сладкой тоской подкатывала к сердцу.

«Ну и что, — размышлял Алексей. — Она нравится всем троим. И Митко, и Ангелу, и мне. А мы, трое, не можем нравиться ей все одинаково. И если бы сказать: «Выбирай!» — она выбрала бы меня… Что бы я стал делать, что?..»

И, ощущая новый, еще более горячий прилив сладкой тоски, Алексей, как о недостижимом и несбыточном, но страстно желаемом, подумал о том, что как это было бы прекрасно, если бы все поменялось местами, то есть чтобы ехали они не по Болгарии, а по России и чтобы вместо Ангела сидел за рулем хотя бы Валерий, рядом с ним невесомо покачивалась бы эта красивая девушка, его, Алексея, девушка, а Митко был бы просто гостем…