Александр Зуев - Через сердце

Орешник поредел, дорога пошла в сосновом лесу. Почерневшие от влаги стволы сосен мелькали за окном. Ярко зеленели вдалеке мшистые лужайки, как бы освещенные нечаянно упавшими на них лучами. Сырой плотный песок дороги шуршал под колесами. Слегка потряхивало на корневищах.

Сергей Ильич задремал.

Очнулся он от неистового гудения мотора. Машину трясло как в лихорадке. Едкий чад бензина наполнил кузов.

Шофер заглушил мотор и вылез из машины.

— Кажись, завязли! — сказал Черепанов, открывая дверцу.

Был слышен тихий шум ветра, идущего по вершинам, и посвистыванье какой-то лесной птички. Залетевший ветерок доносил запахи болотного багульника и грибной сырости.

— Ну что, — крикнул Черепанов, — надо подмогнуть?

— Не мешает, — вяло отозвался шофер.

Все вылезли.

— Эге! — заглянул под машину Черепанов. — Ухнул, брат, ты в яму! Черт тя занес! Заснул? По самую раму сели!

— Разве тут что поймешь? — ворчливо оправдывался шофер. — Пеший не пройдет, не то что…

Разломанная узкая гать пересекала болотце. Вся она заплыла торфяниковой жижей и казалась гладкой, как асфальт. Необыкновенная тишина стояла над затихшей машиной. Все молчали, не зная, что предпринять.

— В ботиночках-то вы… — сказал наконец Черепанов, — уж не вылезали бы лучше!

— Зачем же! — возразил Сергей Ильич. — Помогать так помогать.

Черепанов обошел кругом и полез в карман за кисетом. Все молча закурили. А покурив, пошли собирать валежник. Свалили несколько охапок под передние колеса. Шофер старательно утоптал сучья в грязь и запустил мотор. Просунув под раму огромный кол, Черепанов навалился плечом. Сергей Ильич, упершись руками в кузов, подталкивал машину сзади.

Машина затряслась, выбрасывая из-под кузова облака синего удушливого газа. Колеса работали впустую, обливая холодной грязью ноги Сергея Ильича.

— Еще, еще разок! Взяли!

Сергей Ильич изо всей силы уперся в кузов, чувствуя, что ботинки дополна наливаются холодной жижей.

— А ну, еще раз!

Мотор напряженно стучал, колеса гнали назад потоки грязи. Ноги Сергея Ильича все глубже уходили в засасывающую топь, но он молчал.

— Взяли! Эх!..

Кол сломался. Черепанов крепко выругался и отошел в сторону. Мотор заглох. Машина не подалась с места.

Низко над вершинами сосен плыли разорванные клочья облаков. Накрапывал дождь.

— Черт нас понес в такую погоду! — пробурчал Черепанов.

— Почему черт? — спросил Ильич. Он с трудом выбрался из ямы и, уже не глядя под ноги, зашагал по глубокой грязи. — Меня, например, послала партийная организация, — он прямо глянул в глаза Черепанову.

Черепанов посмотрел на забрызганные до колен грязью брюки Сергея Ильича и сменил тон.

— Послала организация, — пробовал отшутиться он, — а в яму эту нас посадил черт. Петька, черт! — крикнул он шоферу. — Придется тут тебе заночевать, утром вышлю тягача. Ну, а нам с вами шатать на своих на двоих, тут версты три до колхоза «Красный луч». Там обсушимся.

Выбравшись на сухую тропку, они двинулись в лесную чащу. Впереди крупно вышагивал Черепанов, глухо пристукивая крепкими сапогами о корневые плетения дорожки, за ним в хлюпающих ботинках поспевал Сергей Ильич.

Под набежавшим ветром закачались высокие вершины. Лес стряхивал накопленную влагу недавнего дождя. Тяжелые, как дробь, капли горстями падали наземь, осыпая плечи Сергея Ильича. Холодные струйки бежали за ворот, стекая по спине.

Ровный, задумчивый ропот стлался над вершинами. Где-то в стороне долбил сосну дятел. На пнях ярко желтели семейства склизких поганок. Красноватый кукушкин лен дыбком подымался на кочках. Набухший влагой мох мягко чвакал под ногой.

Разогревшись на ходу, Сергей Ильич с удовольствием вдыхал сырой и теплый запах леса. Когда-то в детстве, живя в деревне у тетки-учительницы, он хаживал с ней за грибами в дождливые осенние деньки. Все было точно так же. И как приятно было, вдосталь назябнувшись, вернуться к домашнему теплу, к горячему чаю.

— Придется переночевать в «Красном луче», — сказал Черепанов. — Кстати, проведем там собраньице…

— Большой это колхоз? — спросил Сергей Ильич.

— Колхоз-то большой, только… — он не договорил. — Вот слева сейчас его полянки пойдут.

Лес посветлел, тропка пошла вдоль изгороди. Края полянки были обкошены. Намокшие под дождем низенькие копны усадисто выстроились посреди поля.

Черепанов подошел к ближайшей из них и сшиб пинком верхушку. Запустил вглубь руку, пощупал. Лицо его помрачнело. Как бы подкрадываясь, медленным шагом он направился к следующей копне и в несколько пинков разметал ее до основания.

— Я вам покажу! — закричал он на все поле, грозя кому-то кулаком. — Это что же такое? А? Эх, дьяво-лы-ы! А?

В лесу испуганно откликалось на его зычный голос эхо.

В ярости бегал он по полю. Намокшие полы его балахона распахивались, картуз сбился на затылок. Черепанов «бунтовал». Через несколько минут на поле не осталось ни одной копны.

— Что случилось? — спросил Сергей Ильич. Он подошел поближе.

— Горит, кругом горит! — тяжело отдуваясь, кричал Черепанов.

— Что горит? Где?

Черепанов сунул в руки Сергею Ильичу мокрый клок сена. От сена шел легкий парок, оно было горячим и на ощупь казалось обмыленным. Навозный запах прели ударил в нос.

— Ну и устрою же я им нагоняй! Лентяи! Лодыри! — кричал Черепанов. — Ну, что вы скажете: опять я не прав?

Слегка прихрамывая, он шагал по полю.

«И опять же не прав», — сказал про себя Сергей Ильич, давая время остынуть расходившемуся Черепанову.

По густой травянистой меже они вышли к кладбищу.

Тропка вела на пригорок, весь утыканный почернелыми крестами с неясными резами старых надписей.

Над крестами клонились плакучие березы. Сырой крепкий ветер бурно волновал их длинные лохмы.

На верхней площадке под густолиственным шатром лежало стадо овец, и ветер доносил оттуда кислый запах мокрой шерсти.

Сергей Ильич обошел сторонкой овечье стадо и оказался на краю высокого обрыва. Он чуть не вскрикнул с неожиданности: перед ним опять открылась пасмурная ширь водохранилища.

Море! По старому черемуховому оврагу оно дотянулось и до этой затерянной в лесах деревеньки. Оно еще не уходилось в новых берегах, подмывая высокие края оврага. Несколько старых берез, ослабев в корнях, бессильно прилегли к воде. Остроносые кулички со свистом бегали по их стволам.

Внизу под косогором накатывали мутные волны. В песчаной осыпи кручи торчали трухлявые доски обнажившихся гробов. И на отмели там и сям белели человечьи кости.

Сергей Ильич скинул шапку, подставляя ветру разгоряченный лоб. Здесь дышалось особенно легко. Холодные запахи большой воды распирали грудь, напористо набиваясь в ноздри. Хорошо!