Габиден Мустафин - Избранное. Романы

Козлов начал тревожиться.

— Что они замолчали? Неужели внизу газ?

До сознания Ардак только теперь дошло, что люди отважились на опасное дело. У нее громко застучало сердце.

— Почему их спустили, дяденька, если это так опасно?

— Воля людей сильнее опасности, девушка. Рабочего человека опасность не остановит.

После длительного молчания из глубины донесся слабый голос:

— Тяни-и!

Все, кто стоял около шахты, с облегчением вздохнули, лица их засветились радостью.

Лапшин и Жанабыл вышли из клети здоровыми и невредимыми. Люди встретили их ожидающими взглядами.

— Воды внизу очень много. Шест не достает до дна, — рассказывал Лапшин. — Но камерон ставить опасно. Местами обшивка ствола прогнила.

Эта весть озадачила рабочих: чтобы выкачать воду, необходимо над самой ее поверхностью навести пол и на нем установить камерон. Возле камерона должен постоянно находиться рабочий-машинист. В случае обвала обшивки пол может провалиться. Рабочие волновались. Каждый вносил свое предложение, как обезопасить работу. Мнения расходились. Опасность казалась более реальной, чем возможная удача. В эту минуту подошел главный инженер Орлов — высокий, немного сутулый, в пенсне, цепко сидящем на остром носу, с седой бородкой клином; он остановился, ни на кого не глядя, заложил руки в карманы, и безмолвно слушал механика Козлова.

Когда Козлов доложил ему положение дела, Орлов бросил только одну фразу:

— Я не разрешаю пока ничего предпринимать! — и отошел.

Эти его слова рабочие истолковали по-разному.

— Сердитый, не приступишься! — сказал Жанабыл, уже знавший, какую должность занимает Орлов.

— Должно быть, боится. Ведь если случится что, ему в первую голову отвечать.

— Как знать! Может, только ссылается на опасность, а сам задумал оставить производство без воды?

— Пойду доложу Щербакову! — решительно сказал Козлов, Он уже успел продумать все затруднения и нашел выход. — Камерон можно установить без риска. Над водой протянем железные перекладины, введем их концы в стенку ствола, за обшивку. На них и будем настилать пол. А чтобы получше обезопасить работу, перехватим камерон железным тросом, другой конец его закрепим здесь, на поверхности, Куда тогда камерон денется? Так, товарищи, только так!

Предложение Козлова всем понравилось. Шумно обсуждая его, рабочие стали расходиться.

Ардак и Майпа тоже пошли домой.

Председателю районного исполнительного комитета Канабеку перевалило за сорок. Приземистый, плотный, с рябоватым лицом, с пучком реденькой бородки, он обычно говорил с улыбочкой и любил называть собеседника «дорогим». Речь у него живая, вся пересыпана житейскими пословицами, поговорками, шутками.

— Молодость — это пламя! — говорил Канабек Мейраму, зашедшему к нему в райисполком. — Вот, скажем, старуха моя стала сейчас рябая, вроде меня. Только я вершок от земли, а она высокая. Рассердится — грозит мне кочергой. А ведь было время, когда я из-за нее готов был в огонь и воду… Я, понятно, шучу, к слову пришлось. А если серьезно говорить, так вот что скажу… Ты, похоже, успел полюбить Караганду, потому и беспокоишься о ней, хоть и недавно приехал. Сегодня ночью на бюро райкома ты во многом правильно упрекал нас. Конечно, дорогой, Караганда имеет значение не только для нашего района, но и для всего Казахстана. Она станет третьей кочегаркой Советской страны, даст Казахстану, технически отставшему лет на сто, социалистическую индустрию. Она сделает из бывших кочевников передовых рабочих. Все это мне понятно. Только, пожалуйста, не забегай вперед. Сразу всего не охватишь. Щербаков — опытный начальник, он понимает это.

— Так мы же просим у района посильной помощи.

— А у нас, дорогой, о чем разговор? Разве не о помощи?

— Когда же вы ее дадите?

— Гляди, как подгоняет! — воскликнул Канабек. — Что вам нужно? В первую очередь вам нужно создать местную власть. Завтра же в Караганду выедет мой заместитель Каримбай. Он организует поселковый совет. Вторым важным вопросом является организация профсоюза. Вместе с Каримбаем поедет председатель райпрофсовета Жуманияз. Он — выдвиженец из рабочих Экибастузских каменноугольных копей. Возможно, оба они и останутся у вас. Доволен?

— На этом спасибо. Но где обещанные рабочие?

— Тут вспомнишь поговорку: «Не пускай безбородого в дом, не сажай на почетное место», — озабоченно проговорил Канабек. — Хорошо. На этой неделе направим к вам пятьсот человек. Из колхозов, по договорам. Но договоры выполняйте точно. Если поступит на вас жалоба, тогда дружба врозь.

— В большинстве своем это люди неграмотные, — напомнил Мейрам, — а у нас нет учителей. Работа на производстве требует обучения.

Канабек задумался. Обучить людей не легче, чем построить новое большое предприятие. В казахских аулах было еще много неграмотных, а обучение шло не так быстро, как этого хотелось бы.

В поисках выхода Мейрам предложил:

— А если обучать по русскому алфавиту? Тогда не будем испытывать большого недостатка в учителях.

— Спешишь, дорогой, торопишься! Для этого пришлось бы всю казахскую печать переводить на русский алфавит.

— Тогда дайте учителей.

— Э-э, парень, теперь ты заговорил об учителях. Но учителей и в аулах не хватает, — проговорил Канабек тихим голосом. Потом добавил громче: — Не можем дать учителей. Есть решение краевого комитета партии направить в Караганду большую группу политпросветработников. Подождите их. А пока используйте местных грамотных людей. Помни, Караганда не только очаг каменного угля, но и очаг культуры, В аулы культура пойдет от вас. Дерзайте!

Мейрам хорошо понимал, что маленький Тельмановский район не сможет удовлетворить культурных запросов Караганды, и не стал спорить.

— Серьезную вы нам помощь пообещали. Будем ждать.

— Желаю успеха в работе. Передай привет Щербакову. Слушай его во всем.

Мейрам вышел с довольным видом. Правда, с Канабеком удалось разрешить далеко не все вопросы. Ночью на заседании бюро райкома партии обсуждение шло куда шире — говорили и о продовольственном снабжении бурно растущего населения Караганды. По большому плану строительства вокруг угольных разработок предполагалось организовать совхозы и подсобные хозяйства. Посевные поля и пастбища Караганды должны раскинуться на многие десятки километров, Соседние колхозы — Долинский, Компанейский и Самаркандский — получат новые земельные наделы, а свои прежние участки освободят для крупных совхозов Караганды. В сравнении с этими огромными пространствами Тельмановский район казался островком, словно маленькая звездочка на лбу лошади.

Мейрам отлично видел, что за пятилетку Караганда в своем развитии шагнет далеко вперед. Процветание родных мест, родного народа всегда радостно сердцу. А что было в прошлом? Неодолимо влекло взглянуть на места, знакомые с детства. Выйдя от Канабека, Мейрам сел на коня. Вброд переправился через мелководную речушку Кокузек, разделяющую на две части крупный по здешним местам поселок.