Габиден Мустафин - Избранное. Романы

Щербаков ответил то ли шутливо, то ли серьезно:

— Э, ты теперь и без моей помощи ни в воде не тонешь, ни в огне не горишь.

Ардак настойчиво продолжала:

— Казахский народ осваивает производство, применяет в труде передовые методы. А смотрите, что иногда появляется в казахской литературе. Некоторые наши писатели до сих пор пользуются старинными сказочными формами. Разве они пригодны для изображения современной жизни?

Серьезно и тихо Щербаков ответил:

— Ты права, дочка. — Как и в прежние дни, он ласкательно называл ее дочкой. — Для нашей литературы формы сказочного эпоса, конечно, узки. У нас есть путь социалистического реализма, по которому должна пойти и уже идет казахская литература. Верно я говорю?

Ардак горячо подхватила:

— Очень верно! Вот я и хочу написать обо всем этом.

Мужчины некоторое время молчали. Потом Сергей Петрович сказал:

— И в самом деле, говорим о росте людей, а порою не замечаем, как рядом с нами люди растут…

После ликвидации пожара на первой шахте возобновилась нормальная работа.

Впрочем, вполне нормальной назвать ее было нельзя. План за декаду остался невыполненным на пять тысяч тонн. Врубовая машина давала цикл за полтора-двое суток, тогда как по графику на прохождение полного цикла полагались одни сутки. Это отражалось на заработке шахтеров. Теперь уже хмурились не только передовые забойщики Акым и Исхак, но и рядовые рабочие. Распространялись подозрительные слухи: дескать, техники понавезли много, а овладеть ею не умеем. Областная газета пока еще молчала о прорыве на ведущей шахте, но шахтная многотиражка забила тревогу, резко критиковала новый график.

Руководители шахты день и ночь не выходили из забоев, старались вскрыть причины отставания и ликвидировать прорыв.

Сегодня главный инженер Аширбек с утра находился в лаве. В расстегнутом плаще шоколадного цвета, согнувшись, он сидел на складном стульчике. Рядом, на подставке, стояла аккумуляторная лампа. Глаза инженера поблескивали из-под козырька фуражки с металлическим верхом. В одной руке он держал блокнот, в другой — секундомер. Минутами и секундами надо измерить действия людей и механизмов, чтобы найти наконец и устранить помехи в работе.

От самого начала лавы врубовая машина продвигалась под уклон. В стену вонзился длинный бар мощного механизма. Быстро снующие вокруг бара резцы, как пилами, подрезали породу. Машина казалась приземистой, ползла медленно, словно черепаха, но за смену давала столько угля, сколько могли нарубить тридцать — сорок кайловщиков.

Но Аширбек, присмотревшись к работе, остался недоволен. Он сказал машинисту:

— Медленно работаете.

— Уголь здесь очень твердый, — ответил Акым.

— Может, резцы затупились?

— Я тупых резцов не ставлю.

Впереди стоял столб в обхват толщиной, врытый комлем в землю, а вершиной в потолок. Столб был опоясан стальным тросом, концы которого, прикрепленные к машине, наматывались внутри ее на особое приспособление. Таким образом врубовая машина продвигалась вперед.

— Пора готовить новый столб, — заметил инженер.

— Он уже установлен, товарищ Аширбек. Видите? Он машину не задержит.

Акым смело, без запинки давал объяснения. Голова этого высоченного человека чуть не упиралась в кровлю. Яркий свет его лампы, прикрепленной ко лбу, освещал лаву, играл бликами на глянцевых глыбах угля. Акым пригнулся, посмотрел на углубившийся в стену бар, проверяя его движение. Потом заложил за губу насыбай и, выпрямившись, повернулся к Аширбеку. Врубовщик молча улыбался, покачивая головой, словно хотел сказать: «Не здесь ищите причины задержек, а где-нибудь в другом месте. Скорее всего — в своих расчетах».

А вслух уверенно произнес:

— Если прибавите еще один цикл в смену, и то моя машина справится. Уголь не успевают убирать, вот в чем беда.

Двое рабочих передвигали вслед за машиной рештак — металлический желоб, протянутый вдоль лавы. По этому желобу потечет нарубленный уголь.

Акым кивнул на рештак:

— Вещь хорошая — электричеством движется. Только неполадки часто случаются. Ленточный транспортер надежнее. Почему не установите его в моей лаве?

— Ты считаешь, что это поможет выполнению графика? Хорошо, завтра же установим.

— Обещаний много, а помех еще больше, — проворчал Акым. — Эти помехи, как путы на ногах, ходу не дают.

Аширбек поднялся со своего стульчика, перешагнул через рештак и пошел к крепильщикам. Там, где уголь был уже выбран, кровлю подорвали и обрушили. Беспорядочно валялись темные тяжелые глыбы. И сейчас еще временами с гулом обваливались куски породы. Но над врубовой машиной кровля была укреплена прочно. Густо и вперемежку стояли здесь металлические и деревянные стойки. Именно в этой лаве шло испытание нового вида металлических стоек, предложенных Аширбеком.

И Аширбек искал сейчас: где же тормоз, нарушающий привычный ход работы?

В лаве стоял полумрак. Здесь и там сверкали огни ламп. Слышались звуки, напоминающие хруст, — это врубовая машина резала пласт.

Когда Аширбек вернулся на прежнее место, машина Акыма уже стояла в самом конце забоя.

— Вот, товарищ инженер! — сказал ему машинист. — Как видите, работаю без задержки. Смотрите не смотрите, а у нас помех не найдете. Мы не вчера приехали из аула. Наши ребята по пять — десять лет работают в забое, и курсы проходили, и школу. В Донбассе уголек добывали, кое-чему научились. Стало быть, не у нас ищите изъяны, а в своих подсчетах. А я со своей стороны опять скажу: одну из трех смен обязательно надо перевести на подготовку забоя.

— Ты шутишь, парень! Снять целую смену с добычи? Да мы по самые плечи завязнем в долгу!

— Нет, не завязнем. Механизмов у нас много. Согласуйте их работу — вот и выполним график.

— Согласовать механизмы надо, но без того, чтобы терять добычу целой смены.

— Товарищ инженер! Да вы подсчитайте… Если забои будет аккуратно подготовлен, две смены добудут больше, чем все три вместе. В Донбассе на многих шахтах так и заведено.

Их спор прервал пронзительный свисток. Рабочие немедля разместились в укрытиях. В лаве остались только двое: девушка-казашка и русский парень. Они действовали быстро и ловко — подносили взрывчатку, устанавливали электроприборы. Выходя из лавы, Аширбек напомнил запальщикам:

— Будьте осторожны! Не спешите!

Он спрыгнул вниз, в штрек. После трехчасового пребывания в полутемной лаве глаза болезненно восприняли яркий свет. Аширбек выключил свою лампу. Штрек был залит электрическим светом. Звеня в колокол и ведя на прицепе вереницу вагонеток, мчался электровоз.

Инженер подошел к пожилому крепильщику:

— Ну как, годится мое изобретение?