Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Тебя наверняка сбили с толку те самые «толковые люди» — баи, правители-грабители. Надо брать пример не с них, а с новых и честных людей.

Атуша громко рассмеялся. Постучал шашкой о переднюю луку седла, заложил насыбай за губу и сплюнул сквозь зубы. Тягучий плевок упал метрах в пяти от головы лошади.

— Чему ты смеешься? — спросил Сарыбала.

— Нашел с кого брать пример! С Орынбека, Биркыза, Тулеубая? Если они будут управлять нами, служить примером для нас, то нашему счастью никто не позавидует.

— Я имею в виду настоящих руководителей, большевиков. А эти всего лишь посыльные. Когда ты сам был посыльным, разве не перегибал палку?

— Пусть перегибал, но я всегда выполнял волю волостного правителя. А эти бесчинствуют по своей прихоти.

— Ты прав, эти наломали дров сами по себе. Но недалек тот день, когда они сломают себе шею.

— Когда! Пока сами не сдохнут, никому не дадут житья.

Солнце поднималось в зенит, приближался полдень. До вечера еще столько времени, что успеешь побывать и на свадебном тое, и проводить еще одну невесту. На небе ни облачка, над степью ни ветерка. Согретая солнцем трава ярко зеленеет, пестрят полевые цветы, зелено всюду — не только в низине, но и на склонах, и на вершинах холмов, где прошлым летом была выжжена вся трава. Солнце пекло, становилось все жарче, путники сняли чапаны и обернули их вокруг пояса. Кони шли ровным, размеренным шагом и обливались потом. Мучила их не столько жара, сколько тучи назойливых оводов и слепней. Надоедливым жужжанием они не давали покоя ни лошадям, ни всадникам, Сарыбала продолжал рассуждать:

— На лошадей наводят страх оводы, слона беспокоит мышь, корову пугает сайга, людей — воры. Воров ведь всегда меньше, чем честных.

— Да, конечно, — рассеянно согласился Атуша, думая о чем-то своем. Помолчав, он сказал: — Значит, они едут без остановки, решили сегодня же привезти невесту в свой аул. Давай и мы к ним заедем?

— А нам по пути?

— Немного в сторону. Полдня пути. Но ради такого удовольствия можно сделать и дневной переход.

— Ну что ж, давай завернем. А что мы там будем делать?

— О-о, не спрашивай! Еще как погуляем! Ты молодой, учился по-русски, да еще зять Аубакира. Как узнают об этом девушки, так сразу сами полетят в твою клетку, ты можешь и не глядеть на них. Любят они гоняться за известными, падки до славы. Э-эх, если б у меня были такие возможности, как у тебя, то за одну ночь я украл бы восемь девушек, как Иман Джусуп!

— Волку хватит одной овцы, но он загрызает десять. Ты хочешь быть волком по отношению к девушкам?

— Э-э, милый, думай что хочешь, но скажу тебе одну истину: мужчина, не изменяющий жене, не мужчина.

— А если тебе жена изменит?

— С какой стати?

— Но ты же распутничаешь?

— Для мужчины в этом нет ничего осудительного. Наоборот, Даже похвально! Но если женщина пойдет по такому пути, тогда позор, стыд, смерть как для нее самой, так и для ее мужа. Не зря таких женщин привязывают к конскому хвосту.

— По-моему, вместе с ними надо привязывать и распутных мужей. Они одинаково виноваты. Разврат не гордость, не ремесло, а вырождение. Грязь любому доступна. А вот оставаться чистым может не всякий.

— О дорогой, ты хочешь превзойти своего отца. В твоем возрасте Мустафа не подходил близко не только к замужней женщине, но даже к нареченным девушкам, боясь осквернения. Ты решил не подходить к вдовам и свободным девушкам.

— Мой отец религиозный человек, соблюдает законы. Он не против, если возьмешь четыре жены, это позволено шариатом. Но я против такого позволения. Держать при себе столько самок, быть в роли жеребца в табуне омерзительно.

— О-о, загнул! Жеребцы, самцы-бараны, быки — вот кто испытывает наслаждение!

— Для тебя мои слова как горох о стенку, — заключил Сарыбала.

Когда солнце село на зеленую вершину холма, наши путники доехали до аулов, густо расположившихся на джайляу. Здесь оживление, шум, гам. С пастбища идут отары, стада коров, навстречу с мычанием бегут телята, ягнята, с радостным ржанием мчатся жеребята к маткам, с топотом идут на выгон табуны лошадей. Тянет свою песню и верблюдица с верблюжатами, звонко тявкают собаки, гогочут гуси на большом озере, а вокруг раскинулись многочисленные юрты. В аулах ни одна душа не сидит без дела, в эту минуту все, начиная от младенцев и кончая престарелыми, заняты заботой о скотине.

Весело и шумно в байском ауле, где готовятся принять молодицу. Белая в орнаменте юрта устанавливается справа от юрты бая. Сюда без конца подходят и подходят родственники. Мясо уже в котлах, пылает огонь, сыплет искрами жаркий караган. Аксакалы, байбише, пожилые мужчины и женщины окружили только что поставленную белую юрту и прибывших сватов и свах. Девушки, юноши, молодухи, даже дети, кто бегом, вприпрыжку, кто на коне, пустились к вершине холма, чтобы первыми встретить молодых.

Вот они перевалили одну вершину, поднялись на вторую. В свете заходящего солнца особенно ярка пестрая одежда, на зеленом склоне будто расцвели тюльпаны. Если в аулах, провожавших невесту, люди плакали и причитали, то в аулах, принимающих ее, все радуются. Только Асия не могла ни радоваться, ни плакать и грустная, рассеянная шла в окружении незнакомых женщин и девушек, опустив на лицо покрывало. Любопытные старались приподнять покрывало невесты, чтобы узнать, красива ли она. Две женщины сопровождали ее. Вот они дошли до аула, сноха переступила порог свекра. Перед ней встала бойкая рыжеватая женщина и громким речитативом начала «Беташар» [31] «Беташар» — обрядовая песня, исполняемая при снятии с лица невесты покрывала (желека) и знакомстве ее с родственниками мужа. :

Женщина прекрасно исполняла «Беташар», время от времени приподнимая покрывало Асии тонкой лозой. Не успела невеста переступить порог мужа, как ей сразу преподали урок вежливости, учтивости, послушания и трудолюбия. В народе говорят: «Воспитывай дитя с пеленок, а сноху с первого дня». Невесте сразу высказали все, что полагалось. Но такова уж женщина — выслушать выслушает, а делать будет по-своему. Асия застенчива, глаз не поднимает, молчалива. Пока шла от двери до очага посреди юрты, поклонилась три раза, опустившись на колени. Свекровь ее, держа в руке маленькую деревянную чашу с маслом, проговорила:

— Счастье в воздухе не вьется, а руками достается. Дай тебе бог удачу в жизни! — И вылила масло в огонь.