Александр Шевченко - Всюду жизнь

Напрягая последние силы, снова пошел. Прежде всего надо доставить Афанасия в фельдшерский пункт, что находится недалеко от сплавной конторы…

Тут он услышал сирену теплохода — сигнал отправления.

Этот далекий слабый звук будто ножом полоснул по его сердцу, и Федор почувствовал, как из него ушла вся сила… Нет, Федор не остановился, а продолжал идти с еще большим напряжением, он отчетливее осознал свою ответственность за судьбу этого незнакомого ему человека. Снова донеслись звуки гудка. И Федор увидел, как теплоход отходит от причала, поворачивает на середину реки и, сияя огнями, направляется на юг, в Красноярск…

Последний теплоход… Последняя его возможность увидеть Светлану…

Вернувшись в Улянтах, Федор написал Светлане письмо.

Ответ получил месяца через два, незадолго до Нового года.

«Да, я сказала тебе неправду, что замужем, — писала Светлана. — Прости меня. Но иначе я не могла убедить тебя, что нам нельзя быть вместе. Я не думала, что ты так привяжешься ко мне. Мужская любовь короткая. А ты оказался не такой, как все: лучше, чище, целомудреннее. Спасибо тебе за все. Я тоже тоскую по тебе. Наверное, я полюбила тебя сильнее, чем ожидала. Вот именно поэтому я не хочу изломать твою жизнь в самом начале. Позже ты поймешь, что я была права.

А сейчас не ругай меня, мой любимый! И не хандри, не терзайся, ради бога! Мне бы твои годы, твою свободу!

Я буду помнить тебя всегда. Это так хорошо: в своей одинокой жизни иметь светлые, радостные воспоминания. Это так утешает, утоляет печаль».

Федор послал Светлане еще несколько писем, но ответа не было.

В конце зимы в Улянтах неожиданно приехал на оленьих нартах Афанасий Шурыгин со своим сыном Тимофеем. Афанасий обнял вышедшего из избы Федора и стал так горячо и шумно благодарить его, глядел на него с таким обожанием, что Федор даже растерялся.

— Как твоя нога, Афанасий Дорофеевич? — спросил Федор.

— Нога? — Афанасий хлопнул ладонями по коленям. — Не знаю, какая сломана! — Хитро подмигнул Федору: — Погляди!

Он ловко и проворно взбежал по ступенькам на крыльцо и, улыбаясь выдубленным морозами и ветрами сухим, коричневым лицом, по которому во множестве разбежались мелкие веселые морщинки, спросил:

— Как бегаю? Быстро — хорошо?

Сбежал вниз, тут же поднялся и снова спросил:

— Видишь? Хорошо — отлично бегаю!

Охотник привез Федору шкурку рыжей лисы, трех соболей, много водки и оленины. Федор стал отказываться от подарков, но Тимофей, одногодок Федора, уже на голову переросший отца, сказал, что этим он очень обидит старика.

— Без тебя он так бы и замерз в тайге. Мы в оленеводческом совхозе зарабатываем хорошо, эти подарки нас не разорят.

Мать нажарила оленины, Григорий принес из погреба квашеной капусты, сноровисто откупорил бутылки и консервные банки. За столом засиделись дотемна, гости заночевали. А потом гостили еще несколько дней.

За эти дни Тимофей, умный, серьезный парень, привязался к Федору и перед отъездом спросил, нельзя ли ему переехать в Улянтах, работать на лесоучастке; в совхозе надоело — всю жизнь на одном месте, да и скучно там.

— А тут, считаешь, веселее? — усмехнулся Федор, подумав, как все относительно: парню из таежного совхоза Улянтах кажется уже оазисом цивилизации.

Афанасий тоже стал упрашивать Федора:

— Федя, возьми сына к себе, возьми! Он работящий, все будет делать! Поучи его мало-мало!

Афанасий уехал, взяв со всех обещание непременно побывать у него в гостях, а Тимка остался, поселился в общежитии и стал работать в одной бригаде с Федором.

Так началась их дружба, которой теперь уже двенадцать лет.

Осенью Федора и Тимофея призвали в армию. Они упросили райвоенкома направить их в одну часть. К месту службы в Томск ехали по железной дороге. Впервые Федор и Тимофей видели стальные рельсы, локомотивы, вагоны, железнодорожные станции. И Томск был первым большим, настоящим городом, который они увидели. Здесь все поражало их воображение, вызывало удивление и неутолимое любопытство: многоэтажные каменные дома, фонари дневного света, широкоэкранные кинотеатры, полные всяких товаров огромные магазины, телевизоры, спектакли драматического театра, музеи, художественные выставки.

А сколько сложнейшей военной техники было в части, где они служили! Федор и Тимофей стали водителями боевых машин. В армии они впервые включились в ритм современной жизни: четкий, напряженный, когда время считают минутами и секундами и каждый постоянно чувствует свою личную ответственность за общее дело большого коллектива людей. За годы армейской службы они расстались со своей созерцательностью и пассивностью, застенчивостью и робостью, со своим сибирским нуканьем и другими привычками таежных бурундуков, как их вначале дразнили городские парни. Они научились танцевать и не теряться с девушками и даже имели успех на вечерах в медицинском институте.

Вернулись они в Улянтах другими людьми: подтянутыми, энергичными, уверенными в себе.

Как выросли, переменились за два года братья и сестры Федора!

Любе семнадцать лет, а выглядит старше. Похожа на монашенку: темные волосы на пробор, сухое, строгое лицо, волевые, сжатые губы. В деда Данилу уродилась: резкая, вспыльчивая, молчаливая.

Алешка кончает шестой класс в той же Усть-Ковдинской школе, в которой учился Федор.

Восьмилетняя Танюшка не узнала Федора и удивленно глядит на него большущими синими глазами, прижимая к груди пестрого котенка.

Последнего брата, Николку, Федор видит впервые, родился он, когда Федор служил в армии.

До чего же рад Григорий! У него есть сын, мужчина, черноволосый, похожий на него! Он не отходит от зыбки, разговаривает, агукается с младенцем, ласково называет его Колюнчиком.

Федор и Тимофей снова пошли работать на лесоучасток — теперь уже шоферами, тут появилось много техники: трелевочные тракторы, лесовозы, передвижные электростанции. Но простая, однообразная работа не давала Федору удовлетворения. После армии и городов, которые он повидал, родной поселок показался Федору еще более заброшенным, глухим. Скоро он понял, что ошибся, вернувшись в Улянтах. Надо было завербоваться на какую-нибудь большую стройку, как сделали многие ребята из его части.

На лесоучастке Федор познакомился с учетчицей Наташей — полной, спокойной, застенчивой девушкой.

Как-то они встретились у Машухиного оврага. Вечерело. Теплый воздух овевал лицо Федора, будто его касались чьи-то нежные руки. Наташа пришла раньше и ожидала его в березовой роще; опершись спиной о ствол дерева, тревожно глядела на тропинку, по которой шел Федор. Наверное, она долго и тщательно готовилась к этому свиданию. На ней было ярко-желтое, в оранжевых цветах, платье с глубоким вырезом, приоткрывавшим тяжелые груди, в ушах дешевые сережки, губы подведены помадой.