Александр Шевченко - Всюду жизнь

— Разрешите спросить, — взмахнул рукой высокий светловолосый парень в берете с красивым интеллигентным лицом. — Степан Шешуков. Специальности пока не имею. Демобилизовался из воздушно-десантных войск. Был стрелком-парашютистом. Хотел бы узнать, для чего мы будем строить здесь такую громадную электростанцию, когда кругом безлюдье, никаких населенных пунктов?

— Для электрификации медвежьих берлог, — засмеялся, блеснув металлическими зубами, стоявший рядом с Шешуковым Пинегин.

— Ошибаетесь, товарищ Пинегин, — сказал Правдухин, опустился на траву рядом с Шешуковым, который ему сразу понравился, и стал объяснять: — Потребители есть, они давно ждут нашу энергию. Первый потребитель — месторождение нефти и газа, находящееся на севере района. Второй — завод по производству алюминия. Третий — лесопромышленный комплекс, который будет производить пиломатериалы, бумагу и целлюлозу. Четвертый — сельское хозяйство и быт. Город наш будет полностью на электричестве. А к тому времени, когда закрутятся первые агрегаты, геологи откроют не один подземный клад. Земля сибирская богата…

В разговор включились другие, стали расспрашивать Правдухина о стройке, о Сибири, он отвечал, и перед глазами строителей возникали многоводные реки, дикие горы, таежные дебри, и люди видели, что не одни они — маленькая горстка — в этот час сидят у костра, повсюду на сибирских просторах пылают костры, светятся окна палаток и дощатых общежитий, полыхают огни строек, повсюду кипит работа… Нефтяники бурят скважины в болотах Васюганья, добывают алмазоносный кимберлит горняки Мирного, возводят третью гидростанцию на Ангаре строители Усть-Илима, прокладывают дорогу в Сургут железнодорожники, вскрывают угольные пласты шахтеры Южной Якутии…

И всех охватила гордость за то, что они — из тех многих тысяч, из того молодого племени страны, что покинуло заросшие пряной сиренью деревенские палисадники, рабочие поселки, большие и малые города и смело двинулось в великий поход на восток, чтобы на холодной сибирской земле создать новую жизнь…

Разговор у костра прервало неожиданное событие. Огромный, с тяжелыми ветвистыми рогами сохатый и комолая сохатиха вышли из тайги на свет и направились к людям. Увидевшие их рабочие повскакивали и отбежали в сторону. Сохатые стояли, застыв, будто каменные изваяния; тут кто-то крикнул и замахнулся на них веткой, сохатые медленно повернулись и не спеша, с достоинством удалились в темноту.

Многие впервые видели лосей и были поражены появлением лесных гигантов. Федор и Тимофей, оказавшиеся единственными местными жителями, рассказали, что в здешней тайге обитают медведи, кабарга, лисы, барсуки, белка, соболь.

Бутома поинтересовался, какая здесь рыбалка, Федор и Тимофей ответили, что за рыба водится в реках и озерах, и разговор у костра затянулся надолго, пока сон не сморил людей. Первую ночь на стройке первые строители Сибирской ГЭС провели у костра, приткнувшись кто где.

Наутро Федор и Тимофей поднялись на заре и пошли к реке. Тяжелый, густой туман затопил низины и распадки, толстым одеялом застелил реку и скрыл баржи. Остановились на берегу. Вода прозрачная и спокойная, сквозь нее видны камни и галечник на дне.

— Тишина-то какая, Тим! — проговорил Федор.

— Даже в ушах звенит, — согласился Тимофей.

— До чего же у нас хорошо! Простор, свобода, красотища!

— Смотришь вокруг — и восторг захватывает!

Из тумана послышался сильный всплеск, будто поленом ударили по воде, и круговые волны пошли к берегу, к их ногам.

— Таймень. На хариусов охотится, — определил Федор.

— Надо кузнечиков наловить да порыбалить, — предложил Тимофей.

— Непременно!

Они сняли рубашки и умылись холодной, обжигающей водой.

— А теперь пойдем поищем место, где стояла палатка первых изыскателей, — предложил Федор.

Фиолетово-розовые, затянувшие небосклон облака разметало докрасна разогретое в небесном горниле солнце и обрызгало кроны сосен дождем сверкающих иголок. Среди медноствольных сосен заклубился туман, стал расползаться с поляны в чащу, в заросли ельника и черемухи.

Молодые люди шли по пояс в таежном разнотравье. Низина у берега была усеяна россыпью золотистых лютиков, а болотца закиданы ватными клочьями цветущей пушицы. Розовым огнем полыхали заросли багульника, белыми звездочками цвела брусника, а на полянах среди ярко-зеленой травы синели головки колокольчиков. Каждое растение тянулось к солнцу, спешило за короткое северное лето вырасти, расцвести и дать плоды — начало следующему звену нескончаемой цепи жизни.

Федор и Тимофей то перепрыгивали с одной кочки на другую, то их сапоги утопали в упруго-мягком густо-зеленом ковре таежных мхов. Прямо из-под ног выпархивали похожие на воробьев пуночки, желто-коричневые куропатки. Увидев, как лучистое солнечное копье пронзило ветви сосны, ударило в мочажину и зажгло воду жарким, дымящимся пламенем, они остановились, щуря ослепленные отраженным в воде солнцем глаза.

— Ну не чудо ли, Тима, наша тайга? — раскинув руки и с наслаждением всей грудью вдыхая пьянящий хвойный настой, заговорил Федор.

— Я никогда не смогу жить в другом месте… Только здесь, — взял руку Федора Тимофей.

После недолгих поисков Федор нашел место, где десять лет назад стояла палатка изыскателей и горел костер, на котором жена Радынова готовила на всех обед. Теперь это место густо заросло лиловым иван-чаем — спутником пожарищ, вырубок и гарей.

— Хорошо бы установить здесь памятник зачинателям нашей гидростанции, — предложил Тимофей.

— Верно. Но это дело будущего, — ответил Федор.

А пока, чтобы не затерялось это место, они вкопали столб с доской и крупно написали на ней синей масляной краской:

«Здесь летом 1960 года находилась палатка первой партии изыскателей Сибирской гидроэлектростанции, возглавляемой профессором И. С. Радыновым».

Закончив работу, они молча постояли у столба, слушая легкий праздничный шум деревьев, звонкое гуденье пчел, золотистыми молниями чертившими освещенную утренним солнцем поляну.

— Удивительное чувство я испытываю, Тимоша, — тихо проговорил Федор. — Десять лет назад для меня, пятнадцатилетнего мальчишки, — да, наверное, и для всех изыскателей — электростанция была лишь мечтой, чудесной сказкой. Разве мог я тогда предполагать, что сегодня своими руками начну строить эту станцию? Но мечта эта все годы была мне как путеводная звезда…

— И мы еще увидим твою мечту осуществленной…

— Конечно, увидим! По-моему, самое большое счастье для человека — увидеть свою мечту воплощенной в жизни. Давай пообещаем, Тимоша, что после института будем работать здесь, не уедем отсюда, покуда не закончим станцию…