Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Если не очень торопишься, то заверни ко мне, пропустим несколько стопок, я тоже не пожадничаю, закусим салачкой, а вечерком я тебя в Приежусилс подкину.

— Нет, спасибо, как-нибудь доберусь.

— Ну, как знаешь, всего тебе… — И мотоцикл с приветливым рыбаком свернул с шоссе.

Лейнасар продолжал путь один.

Ветер усилился, идти становилось все труднее и труднее. Но у Лейнасара другого выхода не было. Теперь все поставлено на одну карту — она должна выиграть!

У Буллиса в комнате горел свет. Лейнасар через окно заглянул в комнату. Сквозь запотевшее стекло все же видно было, что Буллис сидит один, чинит сеть и время от времени потягивает из большой глиняной кружки, стоящей рядом на столе, должно быть, самодельное пиво.

Волоча ноги, Лейнасар открыл дверь и перевалил через порог.

— Добрый вечер, — бодро, хоть и тихо, поздоровался Лейнасар, выпрямившись и собрав последние силы.

Потревоженный Буллис приподнял сползшие на кончик носа очки. Узнав Лейнасара, он спихнул с колен сеть и вскочил на ноги:

— Ты что — спятил?

— Почему спятил? Давай скорей бочку с горючим!

— Потому и спятил. Нет никакой бочки. Ведь я послал твоего старика, он на дороге дежурит, поджидает вашу машину.

— Ничего не понимаю… — Лейнасар пошатнулся и ухватился за печь.

— Да что там понимать? Из-за тебя и я чуть в беду не попал. С утра, понимаешь, заходят ко мне уполномоченный милиции с двумя комсомольцами.

«Послушай, Буллис, — говорят они, — поступили сведения, будто у тебя на огороде бочка с горючим спрятана».

«Почему спрятана? — говорю. — Это моя бочка, я ее у проезжих солдат купил».

«А у завскладом рыбозавода как раз одной бочки не хватает», — говорит один из комсомольцев.

«А мне-то какое дело до того, что у этого старого бездельника не хватает? Может, у него и винтика какого-нибудь не хватает?»

А уполномоченный милиции говорит:

«Послушай, Буллис, с тобой уже и так много возни было. Оставим лишние разговоры, тебе же лучше будет. Комсомольцы отвезут бочку на склад, и она останется там, пока не выясним, окажется, что бочка твоя, получишь ее обратно».

«Что за глупости, моя это бочка, и мне еще вечером в море выходить…»

«Сколько тебе на сегодня и завтра потребуется, со склада получишь. Из-за горючего на берегу не останешься», — говорит милиционер. Взял да увез бочку. Вот и все.

Лейнасар опустился на стул и подпер голову руками. По вискам заколотили тяжелые молотки.

— А у тебя ни капельки горючего нет? — процедил он наконец.

— Малость есть. То, что в баке было, да еще две канистры. Их твой старик потихоньку наскреб, когда я прибежал к нему.

— Одеяло какое-нибудь или кусок брезента найдутся? Не смогу на веслах, так парус сварганю.

— Брезент лежит в лодке, около мотора. И мачта там валяется.

— Где лодка? — тихо спросил Лейнасар осипшим вдруг голосом.

— Чтобы вы без меня управились, я столкнул ее с песка и привязал к третьему столбу мола. А корма привязана толстым концом к бую, что зачинен некрашеной жестью. В темноте она чуть поблескивает. Другого такого буя нет. Не ошибешься.

— Давай ключ.

— Ты что — один?

— Один.

— А где те, что тут на рождество и после Нового года околачивались?

— Они другой дорогой поедут.

— Дело твое…

— Буханка хлеба есть у тебя?

— Есть. Только нынче хлеб дорогой…

— Вот все деньги. — Лейнасар швырнул на стол пачку денег.

Буханка оказалась большой, но пригорелой. Лейнасар запихнул ее под пальто и, не простившись, вышел в ночную темноту. Из школы доносились звуки танцевальной музыки… «Опять гуляют». Это было кстати. Молодежь не станет шляться по улице и около мола. Будут целоваться в школьном саду. Старики спят по домам.

Лейнасар пришел в рыбацкий порт. Маяк почти не освещал ни мола, ни берега. Море грохотало, черное как деготь, волны с шумом разбивались о камни.

Лейнасар начал считать: первый, второй, третий столб… Вот и залатанный буй. При вспышке маяка тускло поблескивала жесть. А где же лодка? Да, там, к столбу что-то привязано.

Лейнасар опустился на колени и нащупал лодку. И вдруг он взвыл, как подраненный зверь. Понял. Лодка тут, только она затонула. Одним прыжком он очутился в лодке, по пояс в холодной воде. Буханка покатилась по молу. Он сорвал с головы шапку и лихорадочно стал вычерпывать ею воду. Через миг левая нога провалилась вглубь, и Лейнасар рухнул на ящик мотора. Лодка не затонула. Ее потопили. Выпилили дыру! И затопили. Чтоб он не мог уехать! Никуда он не уедет. Конец ему!..

Лейнасар медленно перелез через борт лодки и выбрался на мол. Вода текла с него струйками. Струйки эти казались холодными змеями.

Но за него отомстят! За ним стоит доцент Зандберг, за ним стоит Троцик! Ирена! Великие державы стоят за ним! Они думают о нем! Они отомстят! Отомстят!

Лейнасар выпрямился во весь рост, повернулся к родному поселку, сверкавшему сквозь сосны яркими огнями, и, потрясая кулаком, зарычал:

— Будь он проклят! Будь проклят весь этот поселок! Будьте прокляты вы все!

Проклятия раздались в черной ночи и замолкли. А из поселка доносилась веселая танцевальная музыка. Ни морской ветер, ни проклятия Лейнасара были не в силах заглушить веселую, жизнерадостную мелодию.

Лейнасар опустил руку. Все это ложь! Никто за него не отомстит. О нем уже давно забыли… его бросили на произвол судьбы… Тяжело ступая, он спустился с мола и берегом пошел в сторону Риги. Чуть погодя он оглянулся. Огни поселка все еще сверкали. Оглянулся еще раз.

«Что я проклял? Свой родной поселок, где мне близок каждый камень, каждый корень сосны, где меня кормили эти шумящие воды. Еще тогда я был неблагодарен тебе, родной поселок!» Но и это еще было полбеды. С чего же началась беда? Когда на улице Дартас собрались Альфред, Вилис, Петерис, Янис и Эрнест? А может, еще раньше? Вилис!.. Странным парнем был этот Вилис Кронкалн… На свой страх и риск он искал правды и шел к ней, как слепец к солнцу. Но куда девался Вилис Кронкалн? Ах, да!.. Он погиб… Разве и за это не должен ответить Ансис Лейнасар? Где теперь студент механического факультета Альфред Ола, где студенты-математики Петерис Лобинь и Янис Кеманис? Режут торф где-нибудь на шведских болотах. Разве он не должен ответить и за это? Где Эрнест Лагат? Он не захотел участвовать в затее Лейнасара и теперь, наверное, счастлив. Хоть за него не нужно держать ответа. А вся эта шайка, которая сегодня вернулась в Ригу? Все они с прогнившей сердцевиной, но разве не должен он ответить за то, что тащил их все глубже и глубже? А Велта? Многоликая Велта Рейман? Разве и за нее не придется ему ответить?

Что теперь с кленом под окном на улице Дартас? Где теперь отличные инструменты? Уже никогда не возьмет он их в руки — они предназначены для трудовых рук. А его руки? Грязные! Противные!