Александр Андреев - Грачи прилетели. Рассудите нас, люди
- Название:Грачи прилетели. Рассудите нас, люди
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1966
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Андреев - Грачи прилетели. Рассудите нас, люди краткое содержание
Роман «Рассудите нас, люди» (1962) посвящен молодым людям, их жизни, борьбе, спорам, любви, исканиям, надеждам и творчеству.
Грачи прилетели. Рассудите нас, люди - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Принимая новое хозяйство, Коптильников заранее знал, что не засидится тут долго. «В колхозе я, по правде сказать, чужой, — думал он. — Назначенный. Колхозники подымали руки с неохотой: со старого места меня шуганули… Снимут отсюда — останусь у разбитого корыта…» И пользовался случаем…
Совесть его со временем как бы заплыла жиром. Он построил себе пятистенный дом на высоком каменном фундаменте, под железом, с резными наличниками, с хозяйственными пристройками, лучший во всем районе. Коптильников часто негодовал на себя: идет по скотному двору, а думает, кого бы из надежных послать в город купить железо или шифер — сени покрыты тесом, наспех и немного протекают. Где взять денег?..
Но дом выглядел большим, неуютным сараем со скрипучей деревянной кроватью, с лавками, с табуретками, как во всех деревенских избах. Разве можно пригласить в гости городского человека со вкусом?
Летом, перед уборкой хлебов, Коптильников сел в «Победу» и помчался в Москву. Следом за ним катил, громыхая, грузовик с «товарами». Коптильников привез из Москвы обстановку венгерского производства. Односельчане ахнули и зажмурились от переливчатого блеска лакировки серванта, круглого стола, стульев, обитых узорчатой материей. Такого не видывали ни деды, ни прадеды! Только пастух, гвардии сержант Митька Просковьин, прошедший с войсками до Вены и повидавший кое-что, презрительно сплюнул, кивая на дорогую мебель:
— Все равно мухи обгадят и ребятишки обдерут!
Коптильников под страхом наказания запретил детям приближаться к мебели. Восьмилетние девочки-близнецы с опаской обходили стол и стулья, задерживались лишь перед сервантом: в полированных дверцах видели смутное свое отражение.
Каждое утро Коптильников осторожно смахивал с мебели пыль чисто вымытой суконной портянкой. Теперь не стыдно пригласить в гости Наталью Алгашову…
С тех пор как в селе появилась Наталья, Коптильников странно изменился.
Всех женщин — а их было немало — Алгашова уничтожала одним своим видом. Вот хотя бы Катя, сестра Павла Назарова. Кажется, совсем недавно была молодой, веселой, глаза большие, брови над ними дугой, румянец во всю щеку — огонь! Теперь как-то сразу постарела, высохла: ребятишки доняли. Предпоследний, синеглазый Сережка, как говорят, вылитый он, Коптильников. Она любила его! Да и сейчас любит, он это знает. «Пашка ненавидит меня больше всего за нее, за Катьку, — подумал Коптильников с неприязнью. — По правде сказать, я побаиваюсь его: ночью встретит, пырнет ножом в бок — и все тут. Он ни перед чем не остановится…» Коптильников поежился то ли от этой неприятной мысли, то ли от сырости. Или Анну Ларину взять… Ну что она против Алгашовой? Неповоротливая, неотесанная баба, не может прибрать себя как следует, расползлась, словно тесто, и пахнет от нее земляничным мылом и щами.
А Наталья!.. Стоило ей показаться в правлении, на дворе или просто на полевой дороге, он бледнел от какого-то внутреннего, неподвластного ему напряжения, нервничал, не зная, как вести себя с ней. Казалось, прикажи она — и он бросит жену, детей, забудет все на свете! Но Наталья не приказывала. Она лишь насмешливо прижмуривалась на него, шутила, сверкая влажными зубами; улыбка-то вроде бы обещала что-то, намекала, звала, а взгляд сквозь камышовую густоту ресниц пробивался колкий, балованный, с издевкой. От злости Коптильников впадал в крайности: теряя самообладание, налетал на людей с кулаками, Или замыкался, за весь день не произносил ни слова, или метался по бригадам — лошади валились от усталости.
Теперь вот приехал этот Аребин. Он, конечно, не дурак, мимо Натальи не пройдет, хоть и жена под боком. Как отнесется к нему Наталья? Из столицы, с образованием и на вид недурен. Аребин будет из кожи лезть, чтобы показать себя героем: Коптильников ваш не смог, а я смогу. Ну, поглядим, как ты сможешь!
Коптильников вдруг ощутил страх, почти ужас, точно шагал над пропастью, в которую его должны столкнуть. Зря он разозлил Прохорова: не имея его руки, легко пойдешь ко дну. Падеж молодняка не оставят без последствий. Аребин начнет докапываться до корней. Черт его принес! Коптильников почувствовал прилив лютой ненависти. Она мешала дышать, идти. Он остановился у молоденького, растущего у воды деревца, с остервенением схватил обеими руками его ствол и неистово затряс, точно хотел вырвать из земли или согнуть.
— Погоди, посчитаемся!.. — стонал он.
Капли барабанили по плащу.
Аребин, расставшись с Павлом, побрел на свою квартиру. Настоятельное желание бросить все и уехать не покидало его. Он вошел в избу.
Хозяйка прикрутила фитиль лампы, чтобы не выгорал керосин, и Аребин с минуту озирался в полумгле, затем осторожно пробрался к столу, прибавил огня и застыл, встревоженный: на полу, на чемоданах, спал Гриша, а над ним, склонившись, сидела Ольга, одетая, только без платка, скорбная, недвижная, будто неживая. Аребин снял шапку, нагнулся над сыном.
— Как он?
Мальчик спал, раскинув руки, хорошенький, светлый, с ярким и нежным румянцем на щеках.
— Температура нормальная, — мертвым голосом отозвалась жена; ее стоячий, раструбом, воротник «Мария Стюарт» выглядел в этой обстановке по меньшей мере смешным. — Все время играл с теленком.
В избе, ближе к чулану, подобно изваянию, стоял задумчивый рыжий бычок; от его живота стекала на пол тоненькая, в ниточку, струйка, тихо пробиралась по половице к порогу. Аребин взял черепок, приготовленный для такой надобности, и поставил под струйку; послышался звук, напоминающий звон капели.
— Понимаешь, Оля, зашел в правление, пока познакомились, пока что, — примирительно заговорил он, сидя на корточках возле теленка; ему никак нельзя было показывать жене своего настроения. — К Павлу Назарову заглянул. Ух, яростный парень! Искатель справедливости… Жаль только, что уезжает в город. — Ольга как будто и не слушала его. — Почему ты не раздеваешься?
— Не хочу.
— То есть как?
В чулане заскрипели приступки: с печи слезла Алена, сухонькая и расторопная старушонка с маленькими и плутоватыми глазками веселой сводни. Она сладко зажмурилась, зевнула, перекрестив рот.
— Я уж толковала ей: раздевайся, мол, бабонька, утро вечера мудренее. Нет, сидит, ровно курица на нашесте. Вторые вон кочета поют. Вишь, раскинулся сын-то, как Иван-царевич! — Она по-свойски толкнула Аребина в бок локтем, кивнула на Ольгу. — Ух, несговорчива — страсть! Тяжеленько ей придется с непривычки-то: ручки белые, мягкие да душистые, все духами их мыла… — Алена рывком выхватила из-под теленка черепок и шмыгнула из избы, едва приоткрыв дверь, в щелочку.
Каменная неприступность жены испугала Аребина: Ольга, видимо, всерьез решилась на что-то важное.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: