Сергей Малашкин - Девушки

— Что унывать-то? Наши войска далеко шагнули в Пруссию.

— Мне говорили, что вы всегда были большим оптимистом, — проговорил Павлов.

— Кто это распускает обо мне такие вздорные слухи? — спросил Долгунов.

— Секрет! — ответил шутливым тоном Павлов.

— Да, скажите, если это не тайна, кем оказался Аржанов? Помните, он работал техником у нас на участке и сбежал.

— Приземлился.

— Не понимаю… Что это значит?

— Очень просто. Он арестован. А вместе с ним и его вдохновители.

— Аржанов был не один у нас на участке? — удивился Долгунов.

— Целая шайка была. Работали по указаниям немецкой разведки. Неплохо законспирировались в волдыринской компании. Обычная шпионско-диверсантская история.

Долгунов поднялся и протянул руку.

— Мне надо на актив…

Павлов пожал руку парторгу. Ему хотелось спросить у него о Тарутиной: приехала она на актив или осталась на участке? Здорова ли она? Он не решился спросить об этом.

В парке стало шумно. По сизому небу плыли дымчатые облака. От земли пахло сыростью и прелью. Деревья глухо шумели вершинами, сбрасывая мертвые листья. По улице, мимо сада, прошла грузовая машина с женщинами, они пели.

С раннего утра в поселке началась обычная суета, торфяницы собирались к отъезду в родные села и деревни. В воздухе было холодно. На пожухлой траве лежала серая, как жемчуг, изморозь. Лужи на улице были подернуты первым ледком. Он стеклянно блестел и хрустел под ногами прохожих.

На середине озера, в коричневатой зеркальной воде, от которой поднимался бледный жидкий пар, кувыркались утки. Деревья — осины, березы и липы — стояли скучными и притихшими. На бескрайних торфяных полях было пустынно. Над ними висели тяжелые серые облака. В бараках топились печи, и дым ровными мутно-желтыми столбами поднимался кверху, таял в утреннем холодном воздухе. У конторы участка стоял паровоз с длинным составом товарных вагонов. По улице шли толпами девушки: одни — с чемоданами, с огромными узлами, свертками — к поезду, другие — с лопатами, цапками, матрасами, топорами — к инвентарному складу. У склада образовалась очередь. Вещи принимали кладовщики.

Первый эшелон был подан для барсуковских торфяниц. Долгунов находился на станции. Он следил за порядком посадки, отводил для каждой бригады отдельный вагон. Девушки тарутинского поля пришли за час до отхода поезда, в разгар посадки барсуковских торфяниц. Поставив вещи на землю, они уселись на них и стали ожидать свой эшелон. Девушки первого эшелона погрузились в вагоны. Раздался свисток.

Поезд тронулся, перед глазами замелькали вагоны. Через некоторое время подали дорожный состав из Шатуры. Посадка началась немедленно. Девушки, попрощавшись с Долгуновым, стали грузить вещи в отведенные для каждой бригады теплушки.

Ольга пошла вдоль поезда. Она подошла к Даше Кузнецовой и попрощалась с подругой и с девушками ее бригады.

— Я нагоню в Шатуре, выеду с последним поездом.

Она поцеловала Дашу и ее подруг, своих односельчанок и подошла к Долгунову. Раздался свисток паровоза, из дверей вагона понеслись возгласы, приветствия:

— До свидания! До свидания!

— Желаем здоровья, Емельян Матвеевич!

— Привет Нилу Ивановичу!

— Спасибо, спасибо, родные! Пишите, не забывайте! — кричал Долгунов, махая шапкой.

На станцию пришли торфяницы других полей. Ольга, проводив своих девушек, попрощалась с Долгуновым и направилась к своему бараку. Здесь она встретила Павлова. Увидев его, Ольга растерянно остановилась, подумав: «Приехал? Зачем?»

Павлов подбежал к ней, поздоровался. Ольга внимательно посмотрела на него, сказала:

— Я не думала, что ты приедешь, не ждала.

— Я приехал за тобой, — покраснев, сказал Павлов. — Мы поедем вместе.

— Вот как! — нахмурив брови, заволновалась Ольга. — Впрочем, я ждала вчера тебя. Был прощальный обед. Почему не приехал? Мы веселились до самого утра.

— Не мог.

— Я не еду с вами, — сказала Ольга. — Я поеду с последним поездом. У меня еще дела.

Заметив бледность на лице Павлова, она подумала: «Зачем я говорю ему неправду? Я ведь все время ждала его, ждала еще вчера. Вот он приехал, радостно встретил меня, а теперь…»

Павлов остановился, и было видно, как он волнуется. Ольге стало жалко его.

Подошли Соня и Корней Ефимович. В руке у старика была сумочка из бересты.

— Ольга Николаевна, это вам, — сказал Корней и подал ей берестяную сумку. Заметив удивление в ее глазах, пояснил: — Ты не думай, что… В ней отличные гостинцы, плохих я не дам.

Взглянув на Соню, Ольга заботливо спросила:

— А почему ты не поехала с девушками?

— К кому?.. Нет, я останусь на болоте. Работы много на полях. Да и Корнея Ефимовича я полюбила, как отца… Ольга, ведь ты вернешься?

— Вернусь, вернусь, Соня! — воскликнула Ольга, целуя девушку, и резко обратилась к Павлову: — Что же стоишь-то? Возьми только чемодан из барака.

Затем она обернулась к Корнею, обняла его и поцеловала, сказав, чтобы он любил и берег Соню. Павлов стоял уже с чемоданом, все еще не веря в то, что Ольга поедет с ним.

— Давай чемодан-то! — крикнула Ольга, проходя мимо него в дрезину. — Что с тобой? Ой, беда с тобой, Борис… — И она снова капризно сдвинула брови.

Павлов опомнился, поставил чемодан в дрезину и, попрощавшись с Корнеем и Соней, сам сел рядом с Ольгой. Дрезина с шипением покатила по сверкавшим рельсам

1944—1953

«Пролетарские писатели. Антология пролетарской литературы». М., 1924, с. 420.

Валерий Брюсов. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии. — Собр. соч. в 7-ми томах, т. 6. М., «Художественная литература», 1975, с. 529.

«Пролетарские писатели. Антология пролетарской литературы», с. 420.

Я. Смеляков. Избранные произведения в двух томах, т. I. M., «Художественная литература», 1970, с. 62.