Антон Алешко - Дороги без следов

- Сейчас мы ему покажем охоту... - послышался голос командира звена первой эскадрильи старшего лейтенанта Степанова, бежавшего по тропке в сторону КП. Следом трусил его ведомый, лейтенант Кривохиж. Он на бегу надел шлемофон, ушанку бросил механику.

- Товарищ подполковник,- Степанов остановился воз­ле командира полка, который стоял за командным пунктом и тоже наблюдал за полетом немецкого истребителя.- Раз­решите снять его...

Пищиков, видимо, не расслышал, что сказал Степанов, и глянул на его взволнованное лицо.

- Посмотрите, как ходит. А?

- Я к вам...

Пищиков показал рукой вверх.

- А все-таки посмотрите,- Пищиков не спускал глаз с немецкого самолета, выписывавшего круги.- Одним сло­вом, ас!

Искрился снег, слепил...

- Стоянки считает!

- Нужны ему твои стоянки. Он механиков изучает. Ди­вится, откуда взялись такие черные.

- Ого, как пишет!

Заслоняясь перчаткой от солнца, Степанов тоже следил за полетом "фоккера" и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

- Товарищ командир, разрешите...

Пищиков повернулся спиной к солнцу, в упор посмотрел на Степанова.

- Что вы сказали?

- Разрешите снять "фоккера".

- С кем думаете лететь?

- Со своим ведомым.

- Давайте.

Степанов вместе с Кривохижем козырнули командиру полка и мигом очутились на стоянках. Механики быстро сбросили с самолетов маскировочные сетки, помогли лет­чикам надеть парашюты и, чтобы не упустить время, даже подсадили их в кабины.

И вот два красноголовых истребителя помчались на старт. На фюзеляже ведущего ясно различалась большая бе­лая цифра "25", а у ведомого - "5".

На старте послышалось сухое шуршанье. Казалось, там терли один о другой огромные листы фанеры,- так в мо­розном воздухе гудят моторы.

Истребители сейчас же пошли на взлет.

Немного левее того направления, куда полетели само­леты, стояло яркое февральское солнце. Оно слепило, и за самолетами трудно было следить. На снегу от аэродрома до самого горизонта пролегла заметная золотистая дорожка.

Вихаленя подумал, что лучше бы летчики не взлетали в ту сторону, что им, пожалуй, удобней было бы взять курс на север. Солнце не слепило бы и хорошо было бы видно, где "фоккер". Но и то взять в расчет: уж кто-кто, а Степанов, конечно, знает лучше его, врача, куда и когда взлетать. Не­даром в полку говорили: "Где не справится черт, там сладит Степанов".

Между тем самолеты давно подобрали "ноги" и с левым разворотом стали набирать высоту. Пошли на солнце. Ви­халеня заслонялся рукой, однако не видел, где они. Только немного спустя заметил, что "фоккер", который сошел еще ниже и уже ходил по большому кругу, вдруг сорвался со своей орбиты и бросился вниз, как раз в ту сторону, где только что исчезли наши самолеты.

И тут же на стоянках закричали механики:

- Сбили! Сбили!

Возле командного пункта замахали руками:

- Горит! Горит!

Вихаленя закрывался руками от солнца, силился разгля­деть, что творится в воздухе. Наконец он заметил, что левее солнца вниз с дымом пошел самолет, а выше его раскрылся ослепительно-белый, как лепесток, парашют. Он медленно поворачивался, оседая возле серого гребешка леса или немно­го ближе, возле деревни, - отсюда трудно было разобрать.

- Знай наших! - крикнул Вихаленя. Повернулся и ра­достно посмотрел на командира полка. Пищиков нахмурил­ся, не обратил внимания на врача, потом резко махнул рукой и стал быстро ходить по тропинке туда и обратно.

"Что такое?"- оглянулся Вихаленя. Теперь он заметил, что механики уже не ликовали. На аэродроме как-то сразу стало необычно тихо. Что бы это значило? Однако долго раздумывать не пришлось. В воздухе уже послышался гул мотора, и, на удивление всему полку, на посадку пошел только один самолет, с цифрой "25" на фюзеляже.

Вихаленя скорее посмотрел на юг, на запад. Нет. Другого самолета нигде не было.

Механики замерли на капонирах стоянок. Тяжело ступая, к Пищикову подошел Степанов.

- Товарищ подполковник, над Даниловкой "фоккер" сбил Кривохижа,- доложил он приглушенным голосом, однако слова его, казалось, услыхали и на стоянках первой эскадрильи. Степанов понурил голову.

- Надо было, чтоб "фоккер" сбил вас... - будто само­му себе, но очень выразительно сказал Пищиков и пошел на командный пункт.

Вихаленя растерянно глянул в сторону Даниловки. Там виднелся столб черного дыма, а правее его опустился, слив­шись с белым снегом, купол парашюта. На аэродроме стояла мертвая тишина. Что же делать? Вихаленя быстро побежал по тропинке. Увидел начальника штаба, который спешил на КП, закричал:

- Маш-ш-и-ну!

- Машину и людей берите в первой эскадрилье,ска­зал Михолап.- Вы старший. Прошу не задерживаться.

Вихаленя с санитарной сумкой, адъютант эскадрильи капитан Пшеничкин и три механика с автоматами на груди вскочили в машину и уже на ходу прихватили лейтенанта Петрова.

Немного покружили за стоянками на извилистой дороге. Даже потолкали машину, где дорога была плохо прочищена, а потом выскочили на широкий укатанный большак, что шел на юго-запад.

Проскочили километров десять. Встречные женщины сказали, что парашютист опустился за холмом возле дерев­ни Даниловка.

Стоя в кузове машины возле кабины, Вихаленя видел, как с аэродрома поднялась эскадрилья и взяла курс на севе­ро-запад. Вот когда полк получил задачу!

Наконец добрались до Даниловки. Остановились. На крыльце первой хаты Вихаленя увидел человека в белом халате и пошел к нему. Познакомились. Это был дежурный врач полевого хирургического госпиталя, который разме­щался в деревне.

- Вон едет ваш парашютист,- показал дежурный врач на огороды.

- Это летчик,- сказал Вихаленя.

От крайней хаты, где стояли врачи, до самого большака протянулась цепь холмов. Она разрезала широкий заснежен­ный простор на две части. На восточной виднелось еще дымившееся черное пятно - там догорал самолет Кривохижа. К крыльцу подъехали сани. Лошадь вся в инее. Ви­халеня бросился к летчику, который лежал в санях, обернув ногу парашютом.

- Иван Иванович! Ранен?

- Да вот смотрите - обгорел,- повернулся Кривохиж к своему врачу.- И перед глазами все, как в тумане...

- Где у вас перевязочная? - спросил Вихаленя у де­журного врача госпиталя.- Здесь? Быстрее, хлопцы, пово­рачивайтесь. Снимайте с саней.

Механики сняли Кривохижа с саней. Пшеничкин развер­нул парашют на ноге, и Кривохиж сам ступил на крыльцо. На правой ноге у него был унт, на левой - один носок.

- Унт там,- показал Кривохиж за деревню.

Раздевая летчика в перевязочной, Вихаленя заметил на плечах его куртки свежую дырку. Была она и на гимнастерке, на том же самом месте, неровная, рваная. Из нее торчала шерсть свитера.

Как только Кривохиж расстегнул ремень и начал вместе с гимнастеркой снимать свитер, на пол что-то со стуком упа­ло. Вихаленя наклонился и поднял расплющенную головку эрликоновского снаряда, положил себе в карман.