Вера Щербакова - Февраль - кривые дороги

Прибежали поздороваться тетка Акулина с сыном, потом пришла познакомиться его жена.

Настя ходила по небольшой боковушке, наслаждаясь позабытым уютом.

Фикус в кадке вытянулся чуть ли не до потолка, глянцевитые темно-зеленые листья его тускло поблескивали.

В уголке Насти за ширмами все на своих местах: полуовальный стол на фасонистых ножках, у стены железная кровать с матрасом, набитым сеном, белое кружевное покрывало, связанное руками мамы.

Сено в матрасе свежее, никем не примятое. Настя легла и тут же провалилась, будто в душистый рай.

Едва прикрыв глаза, Настя увидела себя и Маню в поле у каемки Высочевского леса. Они в одинаковых сарафанчиках, им привольно, весело. Не знающие все лето обуви загорелые ноги шагают по едва приметной, теплой от солнца, тропке. В круглой корзинке у них ломтики хлеба, бутылка с водой, зеленые перья лука. Они могут идти далеко, до тех пор, пока виднеется золотистый купол церкви, да и с Марией нечего бояться.

— Настя, Настенька! — мать осторожно трясла дочь за плечо. — Проснись, у нас гостья. Тоня приехала, — добавила она шепотом, — дочь Родиона Гавриловича.

В комнате чуть развиднелось. Над кухонным столом горел свет, топилась русская печь. За столом сидела девушка. Она встала навстречу Насте.

— Здравствуй, в Москве почти не видимся, хоть и живем в одном доме, так я за тобой следом примчалась...

— Молодец, правильно сделала, — проговорила Настя, безропотно выдерживая Тонины лобзания.

Тоня выглядела очень нарядной: на ней была пушистая кремового цвета кофточка («Из торгсина, не иначе», — отметила про себя Настя) и темно-синяя юбка колоколом. Светлые волосы закручены на затылке в замысловатый узел.

— Ну, рассказывай, как живешь, как проводишь время? — наступала гостья, будто они давным-давно были подругами и поверяли друг другу девичьи тайны.

— Хорошо живу: учусь, работаю, — охотно отвечала Настя, неожиданно припомнив себя маленькой замарашкой, на которую дочь отчима когда-то смотрела свысока.

Антонина, словно поняв что-то, прервала разговор, принялась рассказывать о себе: служит она по-прежнему машинисткой в учреждении, среди старых дев, тоска смертная. Что касается подруг — шаром покати: одни ей не по душе, другим — она.

Тоня улыбалась, и на ее бледно-розовых щеках появились ямочки.

Она привезла мачехе подарок: кашемировый отрез на платье из старых запасов, кулечек муки. Соскучилась по родине, а тетка наказывала побывать у отца на могиле.

За завтраком Настя рассказала про литкружок, про своих друзей и подруг.

У гостьи в глазах запрыгали завистливые огоньки.

— Знаешь что, — обратилась она к Насте, — познакомь меня с кем-нибудь, ладно? Или лучше заходите всей компанией ко мне. В самом деле, Настенька! Что тебе стоит...

— Хорошо, зайдем, — несколько неопределенно пообещала Настя, потому что не знала, как устроить это.

Днем девушки вместе с демонстрацией прошлись по главной улице под духовой оркестр, потом, изрядно озябнув на ветру, завернули домой.

Тоне все казалось в городке мизерным, некрасивым: и демонстрация в несколько сот человек, и принарядившиеся ради праздника жители.

— Смотри, смотри, шаль-то с какими разводами, при царе-горохе, должно быть, куплена, — мало беспокоясь о том, что ее могут услышать окружающие, смеялась Тоня, хватая Настю за руку.

— Самохинская дочка пожаловала... Ишь, недобитые буржуи, — донеслись до Насти пересуды в женских рядах.

Дома гостья заявила, что вечером они с Настей пойдут в клуб.

Ксения Николаевна, поправляя свой полуседой пучок, робко напомнила падчерице:

— А к отцу на могилку когда же?

— Ах да, совершенно вылетело из головы! — Тоня на секунду задумалась, потом ловко щелкнула пальцами, тоном избалованной девочки спросила у мачехи:

— Если останусь назавтра погостить у вас, не выгоните?

Ксения Николаевна только головой покачала. Ответила Настя:

— Оставайся, что за вопрос!

Тоня затеяла делать себе новую прическу перед зеркалом, сменила кофточку. А ту, которая была на ней, заставила надеть Настю. Та надела и не узнала себя.

Тоня пришла в восторг — ну до чего же к лицу!

— Дарю! — воскликнула она. — Носи, красуйся, пользуйся успехом, — и услыхала в ответ:

— Не надо, не возьму.

— Возьмешь. У меня не последняя, а мы не чужие! — раскрасневшись, запальчиво кричала Тоня и не успокоилась до тех пор, пока не настояла на своем.

Ксения Николаевна, возясь с посудой, только головой качала, сочтя благоразумным не вмешиваться: как поступит дочка, пусть так и будет.

«А Тонечка-то, господь с ней, взбалмошная, не в отца пошла и скупости в ней ни на грош», — растроганно думала она о падчерице.

В клубе у Насти оказалось много знакомых по школе, по пионерскому отряду, все выросшие, изменившиеся. Заиграл баян, начался бесконечный вальс, кружись и кружись, потому что ничего другого никто не умел.

Настю приглашали наперебой, затем кто-то попросил ее выйти на сцену и почитать стихи. Она согласилась. Прочитала Пушкина «Я вас любил» и отрывок из «Евгения Онегина». Ей шумно хлопали.

Для Тони нашлись кавалеры посолиднее: заведующий клубом и молодой начальник электростанции не отходили от нее. Приходилось танцевать то с одним, то с другим.

Девушки косились на Тоню. Ее бесшабашный хохоток достигал ушей Насти, вызывал улыбку.

«Простецкая девка эта Антошка!» — невольно думалось ей.

Когда кончился вечер, местные девчата отбили-таки у Тони своих кавалеров, не позволили им пойти провожать ее до дома.

— Пользуйтесь на здоровье! — насмешливо бросила им вдогонку Тоня.

Ни капельки не обескураженная, с самоуверенным достоинством красивой девушки, она продолжала стоять в дверях, ожидая Настю.

— Прошвырнемся по улице, благо вечерок хорош, не возражаешь? — предложила Тоня.

— Не возражаю, — согласилась Настя.

Народу гуляло много. Каждую парочку Тоня провожала завистливым вздохом:

— Счастливые, времени даром не теряют! А тебе нравится кто-нибудь из мальчишек? Поклонником не обзавелась? — спросила она у своей спутницы.

— Да пока не обзавелась!

— Теперь послушай мои заветные желания... Хочу подцепить красивого мужа, но при этом он должен хорошо зарабатывать. Женщина быстро старится в нищете, делается неинтересной... Представляешь: высокий, статный молодец, все глядят на него, я иду рядом, гордая и неприступная. Глядите, завидуйте, а он мой!

— Ну и как, нашла такого? — поинтересовалась Настя.

— Нашла, тетка сосватала. Только он сейчас в отъезде. Скульптор по профессии, человек с положением. Быть женой служителя искусства нелегкое дело! Ну да я не из трусливых. Вернется из командировки Александр Силыч, я тебя познакомлю с ним! — пообещала она Насте таким тоном, будто собиралась оказать ей большую услугу.