Геннадий Семенихин - Взлет против ветра

Противник лез напролом, а Андрей кружил и кружил по рингу, боксируя лишь одной левой, дожидаясь, когда уверенный в своих силах соперник на какое-то мгновение неосторожно раскроется. А дождавшись, наносил правой свой единственный коронный удар в челюсть снизу, вернее, не свой, а молодого Бориса Борисовича, и тот, кто считал себя без одной секунды победителем, с грохотом валился на пол и был не в силах встать.

Однако с приездом в строевой полк Клепикова бокс был забыт, да и какой уж тут бокс, если все помыслы сосредоточивались лишь на одном — на полетах. И перчатки висели над его койкой, покрываясь налетом пыли. Серго Маджари однажды пошутил:

— Слушай, Андрюша, зачем они висят? Только дразнят. Снял бы лучше, дружище.

— Не торопи, — грустно усмехнулся Андрей, — никогда не забывай, что по этому поводу сказал великий Чехов: если в первом акте пьесы ружье висит на стене, то в последнем оно должно выстрелить.

И как в воду глядел Андрей — «выстрелили» его боксерские перчатки. В серый, пасмурный день, когда изморось и облака низко висели над летным полем, а сверхзвуковые истребители зябли под намокшими брезентовыми чехлами, в гарнизоне проходили спортивные соревнования. Полк Клепикова выходил по всем видам на первое место. И вдруг в день финальных схваток случилась беда. После обеда, когда Маджари доигрывал с Баталовым третью партию в шахматы, а Беломестнов мирно читал томик Есенина, к ним в гостиницу прибежал сам Клепиков, взъерошенный, растерянный, и, улыбаясь улыбкой номер два, при которой он оскаливал мелкие зубы: смотрите, мол, какой я рубаха-парень, вырвал из рук у Беломестнова книгу.

— Есенина и завтра почитаешь, Андрюша, — обратился он к остолбеневшему подчиненному. — Отменный поэт. Как там у него? «Дурное дело, ну а если тянет, пиши про рожь, а больше про кобыл». Превосходный поэт Есенин, однако летным полком он никогда не командовал, и мои заботы ему неведомы были. Так что обождет Есенин, если у командира передового полка Клепикова несчастье и он пришел за помощью.

— За какой же, товарищ подполковник? — недоуменно спросил Андрей.

— Не называй меня подполковником, — фамильярно возразил Клепиков. — Чай, мы не на полетах. Называй попросту Иваном Михайловичем. Слушай, Андрюша, ас тысяча девятьсот семьдесят третьего года…

— Почему семьдесят третьего, — перебил Беломестнов, — это еще так нескоро.

— Нескоро! — вскричал Клепиков. — Да ведь сейчас как минимум три года надо полетать, чтобы летчиком первого класса, иными словами асом, быть.

— А я бы за два хотел, Иван Михалыч.

— Нахал ты, Андрюша, — мягко ругнулся Клепиков. — Однако все впереди, и о твоей летной карьере сейчас Мы говорить не будем, дружище. Перейдем лучше к делу. Лишь ты меня можешь спасти, меня — своего командира. Ты ведь помнишь, как в уставе записано: грудью защищай своего командира в бою. Ведь помнишь?

— Помню, — пожал плечами Андрей.

— Так вот… какой у тебя вес в боксе?

— Первый средний.

— Так ведь это здорово! — Клепиков даже погладил его, как маленького, по голове. — Андрюша, милый, я не имею права этого делать. Но была не была; семь бед — один ответ. У нас заболел техник-лейтенант Сысойко, который должен был драться с их перворазрядником. Выйди, пожалуйста, мальчик мой, на ринг вместо него. Ты можешь даже и не драться: тренер тотчас же поднимет белое полотенце, но очко-то нам все-таки запишут, и мы в целом по всем видам спорта выиграем тогда первое место.

Серго Маджари, готовившийся объявить Аркадию шах, вытараща глаза, поднял кулак с зажатой в нем королевой.

— Товарищ подполковник, его же побьют как пить дать. Он два месяца не тренировался. Пощадите малютку нашего.

Клепиков, все прекрасно понимавший, виновато замолчал, и на его лице появилась улыбка номер шесть, робкая и смиренная, с которой он каялся дома перед женой. Он хотел что-то сказать в свое оправдание, но затянувшаяся пауза вдруг разрешилась самым неожиданным образом. Андрей Беломестнов сурово свел над переносицей брови.

— Ты что за меня решаешь? — прикрикнул он на друга. — Кто меня побьет? Это мы еще, как говорят одесситы, будем посмотреть.

— Вот-вот, мальчики, — восторженно всплеснул руками Клепиков. — Я же говорил, что Андрюша Беломестнов для моего передового полка золотая находка. Значит, согласен?

— Разумеется, согласен, Иван Михайлович, — медленно и степенно ответил Андрей, понимая, что сейчас он полный хозяин положения. — Только два вопросика я имею.

— Задавай, — насторожился Клепиков, — я — весь внимание.

— Первый. У вас кто-нибудь найдется, чтобы на «лапах» постучать и размяться?

— Найдется, Андрюша, честное слово, найдется. От всех дел тренера отключу, чтобы он тебе помог хотя бы чуть-чуть в форму войти. Задавай второй.

— А второй еще проще, — вдруг засмеялся Андрей. — Если я побью этого самого перворазрядника, дайте мне два внеочередных полета, а этому скептику отмените два запланированных, — ткнул он пальцем в Серго. — И таким образом я вырвусь по программе на два полета вперед, а он на два от меня отодвинется назад.

— За этим дело не станет, — дипломатично отмахнулся Клепиков. — За работу, мальчики. Андрюша, твой соперник и думать не может, что против него кого-то выставят. Он в полной уверенности, что без боя выходит в победители. Ан мы посмотрим! — Клепиков кулаком разрубил вокруг себя воздух и заулыбался,

Дальнейшие события развертывались, как на киноленте. Три друга пришли в спортзал Дома офицеров, где уже начались на ярко освещенном ринге бои боксеров самого легкого веса. Андрей скрылся где-то за кулисами, а Серго и Аркадий сели на первую скамью. К ним подошел капитан Крымский.

— Слыхал, ваш однокашник готовится к бою? Прекрасно. Мы уже все по очкам рассчитали, всю спартакиаду. Футбол за нами. Волейбол как-нибудь тоже. — И он ткнул себя в грудь, потому что был капитаном и лучшим нападающим гарнизонной волейбольной команды. — Баскетболисты впереди, легкоатлеты тоже. Вот только с боксом заминка. Если ваш друг просто с полминуты потопчется на ринге, уходя от ударов, а тренер выкинет белое полотенце, то…

— Зачем белое полотенце? — взъярился вдруг Серго Маджари. — Моему другу Андрею никто еще и никогда не выкидывал белого полотенца. Понимаете, товарищ капитан, никто и никогда!

Худое красивое лицо Крымского вытянулось от удивления.

— Да я же не хотел вас обидеть, ребята, — сказал он по-мальчишески откровенно. — Просто я представляю, как это трудно выходить на ринг без тренировки, да еще против такого соперника, как чемпион Группы войск перворазрядник Мишкин.

— Ничего, наш малютка выйдет, — усмехнулся Серго. — Идем, Аркадий, за кулисы, надо нашему другу боевой дух поднять.