Геннадий Фиш - В Суоми

Среди раненых оказался и старик, который последними словами ругал демонстрантов. Пуля попала ему в «мягкое место».

Вечером полиция, видя, что дело приняло серьезный оборот, стала производить аресты. Но так как полицейские прибыли сюда со всей губернии и не знали в лицо здешних жителей, им удалось опознать и арестовать сначала лишь с полсотни участников демонстрации.

Срочно было состряпано дело «о вооруженном восстании в Кеми», по которому отдали под суд 116 человек.

Но уже на другой день после расстрела демонстрации поднялась вся рабочая Финляндия. Митинги, забастовки солидарности, демонстрации протеста прошли во всех городах и поселках страны.

И 21 августа правительство, опираясь на тот же самый «закон о власти», согласно которому недавно оно объявило забастовку в Кеми «незаконной», повернуло этот закон, как дышло, и запретило предпринимателям снижать в Кеми заработную плату.

Но судопроизводство, раз возникнув, уже шло своим путем.

Среди свидетелей обвинения был и приковылявший на суд случайно раненный старик, но даже его дружественные полиции показания не могли убедить беспристрастных людей в том, что в Кеми было вооруженное восстание.

Имя адвоката Хелтти, раскрывшего на процессе перед народом произвол полиции, стало известным всей стране.

Больше сотни лесорубов и каменщиков, сплавщиков и маляров, мотористов, чернорабочих, парикмахеров было приговорено к различным срокам отсидки.

Попав в неловкое положение, социал-демократическое правительство представило в парламент законопроект о помиловании осужденных. Но они отказались от помилования, требуя пересмотра дела.

— Нельзя принимать помилования за несовершенное преступление!

Парламент, однако, так и не успел принять закон о помиловании, потому что правительство Фагерхольма пало.

Кассация разбиралась в высшей инстанции.

А тем временем пришедший на смену Фагерхольму новый премьер-министр Урхо Кекконен внес в парламент предложение прекратить процесс, аннулировать приговоры.

Борьбу рабочих Кеми, длившуюся более полугода, увенчала победа. Атака предпринимателей тогда была отбита.

Почему сегодня я рассказываю о забастовке в Кеми, о событиях более чем десятилетней давности? Не только потому, что встреча с людьми этого движения была для меня одной из интереснейших встреч в Суоми, а потому, что и для сегодняшней Финляндии это не история, а живая, я бы сказал, злободневная современность. Во-первых, люди, активно проявившие себя в дни этой борьбы на севере, стали ныне здесь вожаками. Адвокат Хелтти, чьи выступления тогда будоражили всю трудовую Финляндию, был избран мэром города, а лесоруба Ханнеса Пуллки, отсидевшего в тюрьме полгода, граждане Кеми избрали председателем муниципалитета.

Во-вторых, если старые кадры революционного рабочего движения закалялись при жесточайшем белом терроре и в подполье, то участие в событиях в Кеми было школой воспитания кадров той молодежи, которая пришла в рабочее движение уже в условиях легальной жизни. События в Кеми во многом определили жизненный путь Анны-Лийсы, которая, окончив первый курс, приехала в Кеми на каникулы, как раз тогда, когда там шли выборы в муниципалитет.

Но самый главный, вечно злободневный урок победы в Кеми: победа приходит лишь тогда, когда практически, на деле, осуществляется единство рабочего класса. Вот об этом уроке Анна-Лийса также никогда не забывает напомнить своим сверстникам.

И в университете она была активисткой. Собрала несколько сот подписей под Стокгольмским воззванием, была избрана в Совет университета как представитель студенчества, выступала в Академическом социалистическом обществе на дискуссиях о путях к социализму против Питсикки, который стал одним из лидеров таннеровского крыла социал-демократии.

Здесь же в Кеми, на каникулах, она с головой окунулась в работу Демократического союза женщин.

Чтобы окончить высшее учебное заведение, на жизнь во время учебы в Финляндии теперь требуется около миллиона марок. Прожиточный минимум студента (считая и комнату) 20 700 марок в месяц. А самая высокая стипендия — 56 тысяч марок в год. Да и ту получают всего лишь пятнадцать студентов из сотни.

Правда, банки дают им большие ссуды до окончания вуза. Но для этого требуется поручительство человека, обладающего капиталом или большим недвижимым имуществом. Те же студенты, которым легко найти поручителей, обычно живут и учатся на средства родителей (таких меньше половины). Ну, а другим не только трудно найти поручителей, но, пожалуй, еще труднее несколько лет затем возвращать ссуду. Для этого, вероятно, надо дать «обет бессемейности».

Вот почему и зимою и особенно в каникулы тысячи студентов и студенток ищут работу, не имеющую никакого отношения к их будущей специальности. Естественно, что годы учебы затягиваются.

Среди обычных аттракционов в увеселительном парке «Линнамяки» в Хельсинки есть павильон с «русалками» — аттракционом, у нас неизвестным.

Входя в павильон, вы видите на одной из стен две полки, под которыми в бассейне плещется вода. На каждой полке обнаженная девушка в трусиках, немногим больших, чем фиговый листок. Перед бассейном две большие мишени, соединенные проводом с полками. Посетители мечут мячи в мишень. Мяч попал — ток замыкается, полка складывается, и девушка, сидящая на ней, с визгом падает в бассейн, а затем, вынырнув, поднимается обратно на полку.

Со скучающим, отсутствующим выражением лица она сидит там, готовая снова свалиться в воду, когда мяч попадет в мишень.

Три-четыре девушки, стройные, миловидные, несут такую службу все лето — по пять-шесть часов в день. Это студентки Хельсинкского университета. Летнего заработка им хватает на учебу в течение года.

Все это здесь настолько обычно, буднично, что почти никто не ощущает унизительности должности «русалки», несчетное число раз падающей в воду для потехи развлекающихся зевак. Попасть на эту «должность» не так-то легко. Это скорее напоминает отборочный этап в конкурсе на звание первой красавицы страны — Мисс Суоми.

Когда в стране тысячи безработных, найти временную службу не так-то легко. Поэтому студенту особенно выбирать не приходится.

Все трудности в поисках временной службы испытала и Анна-Лийса Тиексо.

Когда ее, студентку второго курса, трудящиеся самого северного округа, Лапландии, избрали в парламент, она выглядела еще совсем девочкой. И когда, как положено по парламентскому уставу, она принесла секретарю эдускунта в письменном виде предложение включить в повестку сессии вопрос о постройке дешевых квартир для студентов, он недовольно буркнул: