Кузьма Чорный - Млечный Путь

— Кто сильнее, тот умнее.

— Вот это и я говорю. Батька тогда с умом старался выделиться небольшим гуртом…

Они вспоминали отца, говорили о Бушмаре (хотя в разговорах своих хутора его больше не касались).

Одно время Бушмар довольно долго не появлялся у сына Винценты и у его соседей. А через неделю примерно он подошел к первому от леса колхозному дому и постучал в окно. Вышел из дому старший Винцентов сын. Вечер был, темно. Дорога через лес была аж черной. Двое мужчин зашагали вдоль леса и поля, шли медленно и, разговаривали вполголоса.

Пришли на Бушмаров хутор, а вскоре зашагали назад. С той поры время от времени стал захаживать тот колхозник к Бушмару. Приходил уже не таясь и младший Винцентюк, а иногда и еще кто-либо из тех новых, живших у леса, хуторян отирался тут.

Однажды Бушмару и с Галеною довелось встретиться. Был полдень, светило солнце. Галена шла с детьми (свой и двое Амилиных) по новой гребле, неподалеку от того места, где когда-то была деревня.

Бушмар поспешал откуда-то дорогою. Повстречав Галену, он остановился, даже подался от неожиданности немного назад. Галена ему ничего не сказала, хотела молча пройти мимо, но он стоял перед ней и смотрел на нее. Тогда она, смутившись, сказала:

— День добрый.

Он ответил. И как только она пошла дальше, он задержал ее:

— Постой.

— Чего?

— Постой. Не спеши… Ко мне не вернешься?

— Нет.

— А может, подумаешь?

— Нет… Никогда.

И, помолчав:

— Если б ты сдал все хозяйство в колхоз, сам, по доброй воле, да если б несколько лет как человек пожил в колхозе, если б переменился, если б наново родился, тогда, может, что и было бы. А так… Нет, нет!

Она повела детей дальше, а он заорал вслед:

— Раньше я со света посживаю вас всех!..

Галена зашагала быстрей и слышала позади громкий его шепот:

— И сыны мои там у них, без батьки, без меня…

— Хоть раз ты своих детей вспомнил, — крикнула, обернувшись к нему, Галена. — Какой ты батька, так ты и сынов при себе имеешь!..

Тогда Бушмар повернул обратно, туда, откуда шел, несколько раз оглянувшись на Галену. Колхозные новые строения весело золотило солнце.

Однажды вечером Андрей с Владей вышли из колхозной конторы. Рабочий день кончился, мужчины возле колодца мыли руки. Подошел к колодцу умыться и Владя — он сегодня полдня работал в кузнице, кузнецу помогал. Андрей пошел следом. Издалека еще услышали они, что какой-то спор разгорелся у колодца, даже крик чей-то слышен был. Усатый дядька, размахивая широко руками, что-то доказывал. Некоторые вторили ему, некоторые старались осадить его. Наконец стало ясно, чего он хотел:

— Это правду он мне говорит, что теперь можно иначе трошки.

— Что? — спросил Андрей.

— А вот то, что — поле дак мы вместе обрабатывать будем, а огороды поделим каждому по куску. Кур поделим, молочную животину.

— Зачем?

— А чтоб свой интерес был.

— Тогда, может, и поле?

— Потом можно будет и поле.

— А может, теперь уже?

— Я не сказал — теперь, да… а что…

Тут подал голос Винцентов сын:

— Этак оно не годится, этак колхоз развалится, однако сделать два или три меньших колхоза — это надо. Поотделиться по несколько семей в гурт…

После этого поднялся еще больший крик. А когда расходились, несколько человек обособились и пошли в другую сторону за Винцентовым сыном. Он вдруг вернулся туда, где стояли Андрей с Владей, и объяснил:

— Тут это вот ради чего. Чтоб всех хозяев повтягивать сюда. В большой гурт дак не очень они вступят, а так — дак все согласятся. Тогда вся округа наша будет колхозного.

— А если не согласятся? — как следователь, спросил Владя, глянув на Андрея.

— Согласятся.

— Ты что, у всех спрашивал?

— Спрашивал.

— Ну и вступят?

— Все.

И, подумав:

— Даже Бушмар.

— Он, видно, самым первым вступит? — догадался Андрей.

Но тот тоже понял, что это допрос:

— Он не хочет, однако ради спокойствия и его надо уломать.

— Он тебе нужен?

— Я не о себе одном забочусь.

— Ты обо всех! — усмехнулся Владя.

Тот подался от колодца.

В тот вечер многие колхозники волновались очень. Мрачно задумался Андрей, а на квартире у Влади собрались хлопцы. Комнатка была небольшенькая, дверями в просторную горницу, куда по утрам женщины приносили кормить маленьких детей. Стола еще не было, а может, вынесли его куда. На окне горела лампа, а окно загорожено было до половины фанерною доскою. Хлопцев собралось человек семь, и, когда собрались все, Владя оглушил их вопросом:

— Слыхали?

Слыхали все, только один удивился:

— Что?

Но на него поглядели так, что он опустил глаза. Это был хлопец, пожалуй, самый старший среди всех здесь, его недолюбливали за скрытность.

— Значит, ты, Сымон, за то, чтоб из одного коллектива два сделать? Ну, чего тут таиться, признавайся…

Тут обнаружился раскол.

— А ты скажи, почему тебе сдается, что этак будет лучше?

— Чтоб коллективизировать всю округу.

— А если это будет конец всей коллективизации?

— Как?

— А так, что и без хуторян ты или, может, кто-то твоими руками хочет развалить всю работу, а тогда все будет просто. Может, кой-кому только этого и надо.

Попозже подошел Андрей, с ним еще мужчины, пришли хлопцы и девчата, молодицы. В маленькой комнатенке не могли уместиться, отворили двери в детскую столовую и перешли все туда. Вскоре, можно сказать, собрались все.

— Вот и сход! — крикнул кто-то.

И еще Андрей заглушил всех:

— А ну, скажи там, как нам дальше действовать надо? На сколько гуртов разбиться? А если будем делиться, дак, может, уже сейчас заготовить колы, чтоб друг другу головы растолочь?

Начались разговоры, споры. Попал Андрей как раз в самую точку. Умел иногда метко выстрелить словом!

— Кому неугодно, пускай хоть сёння выматывается!

— Да все ж тогда говорили, что это сразу рай будет на земле, что и тракторы и шмахторы будут, а тут — теми же плугами и конями пашу!

— А что ж ты думал, тебе кто-то гостинец сразу поднесет, — на, голубок, тешься! Помалу все наживается! Глянь, в какой ты хате раньше и как жил, а как сейчас?

— Мало ли что когда-то будет! Далёко ждать!.. К чертовой матери!

— Дак надо ж прийти к чему-то!

— Мужчины! — крикнул Андрей.

Замолкли все.

— Тут дело очень простым сдается некоторым, — разделился, разбился, и все. Сначала сделали, а теперь разрушать? Я думаю, что тут это работа одного или двух человек. И не серёд нас которые, а где-то трошки подальше!..

Сход не продолжался долго, но он повернул в другую сторону. Несколько человек покаялись в своих разговорах с младшим Винцентовым сыном: каждому колхознику построить отдельную хату и довести дело до разбивки земли на делянки.

Солнечный день. Леса в зеленом уборе молчат в летней полевой шири. Поле — как ржаное море, аж до самого дальнего леса, далеко за пригорок — бескрайний его простор. Люди ждут хорошего урожая.