Екатерина Шевелёва - Испытания

Герда и Ян обязательно должны были приехать проводить советскую художницу. Обещали…

Из огромного окна редакторского кабинета, расположенного на верхнем, десятом этаже «Полярного Экспресса», были прекрасно видны морской вокзал, пристань, советский теплоход у причала. И было видно, что никто не пришел проводить «Вацлава Воровского».

Накануне Фрэнк Юхансон уехал из редакции только после полуночи, подписав утренний выпуск своей газеты. Сегодня он приехал в редакцию в шесть утра и убедился, что все в порядке: грузовики с кипами «Полярного Экспресса» уже выехали, уже развозят по городу газеты. «Полярный Экспресс» финансировался крупнейшим профсоюзом страны и обладал широкой популярностью среди людей различного общественного положения.

Фрэнк Юхансон подошел к небольшому бару и налил себе виски. Он придерживался строгих семейных традиций и обычно по утрам не пил. Но ему хотелось отпраздновать успех своей затеи. Причем «отпраздновать» для Фрэнка Юхансона означало не только выпить, но и поразмышлять. Методически поразмышлять. Он высоко ценил методические действия и рассуждения.

Юхансон осторожно поставил стакан на письменный стол, подошел к сейфу возле окна, набрал кодовый номер на панели, скрытой за портьерой. Стальная пасть сейфа покорно раскрылась, вызвав у Фрэнка знакомое нервное возбуждение.

Хранящиеся взаперти архивные папки были пронумерованы и снабжены наклейками «Специальные материалы». Казалось бы, никаких секретов в папках не было — только вырезки из газет и журналов социалистических стран, главным образом, из профсоюзной прессы. Но каждый раз, открывая сейф, Фрэнк Юхансон испытывал пронзительную радость от властного обладания совершенно иной, противостоящей ему интеллектуальной сущностью. Фрэнк Юхансон был полиглотом, владел всеми скандинавскими, а также русским, болгарским, польским, венгерским языками. Газеты он обрабатывал сам, раскладывая вырезки по степени их важности в соответствующие папки. Юхансон считал совершенно ошибочным распространенное мнение о стандартности, незанимательности и примитивности профсоюзной прессы социалистических стран. О, нет, вся их пресса, включая профсоюзную, целеустремленна, умна, даже утонченна. У нее можно и должно многому поучиться. Собственная учеба Фрэнка Юхансона у прессы социалистического лагеря началась давно и почти случайно. Он считал весьма стимулирующим мысленные путешествия к истокам нынешней своей изощренной журналистской квалификации. И сейчас Фрэнк достал из сейфа «Архив № 1», достал также толстую тетрадь с пометкой «Дневник», уселся за письменный стол и, отхлебнув виски, раскрыл папку.

Перед ним была вырезка из советской профсоюзной газеты «Труд» за 17 июня 1956 года. Большая корреспонденция о Международной конференции трудящихся женщин, проходившей в Будапеште.

Юхансон снова перечитал корреспонденцию, с которой был хорошо знаком. Ему доставляло удовольствие находить точным редакторским зрением искусный подбор фактов. Он сам, в ту пору совсем молодой журналист, был аккредитован да Будапештской конференции как представитель «Полярного Экспресса». И до сих пор помнит огромное впечатление, которое произвела на него поистине ювелирная работа советского коллеги.

Например, в корреспонденции подробно рассказывалось о бесправном положении работниц японских шелкоткацких предприятий «Оми кенси». Десять тысяч тружениц были беззащитны перед произволом владельцев предприятий. Девушкам запрещалось выходить замуж. Надзирательницы общежитий контролировали личную переписку работниц. Их книги проверялись цензурой и нередко конфисковывались. Работницы не имели права выходить из общежития за пределы заводской территории.

Читателю запоминался этот подробный рассказ, иллюстрировавший важнейший тезис советской пропаганды об ужасах капиталистической действительности.

О, да! Тогда-то впервые пришло в голову Фрэнку Юхансону, что надо всерьез перенимать опыт советской прессы. И совершенствовать его. Еще в университете Фрэнк проникся мудростью крылатой фразы: «Прогресс обеспечивается только стремлением ученика стать выше учителя!»

Юхансон подошел к окну со стаканом в руке. Убедился в-том, что набережная по-прежнему пуста. И отметил последним глотком виски удачное начало дня.

Теплоход уже отчаливал, а набережная по-прежнему была пуста.

Совершенно пуста.

«Вацлав Воровский» уже отдалился от причала на несколько метров, когда Люция Крылатова увидела быстро идущего к порту незнакомого мужчину в рабочем комбинезоне. Он вел за руку девочку-подростка, та бежала вприпрыжку.

Мужчина замахал газетой, крича что-то. Девочка тоже стала махать ручонкой.

Какие-то несколько секунд Крылатова гадала — что же им надо, этим двоим? И вдруг поняла: «Нас все-таки провожают!»

Мгновенно теплоход превратился в романтический сказочный парусник, в гигантский махровый веер: замахал платочками, косынками, шарфами, шапками. Двух своих провожающих — рабочего и ребенка — приветствовал «Вацлав Воровский».

Вдруг из-за угла дома, стоящего почти на набережной, вырвался маленький автобус. Здешние машины и так носятся по улицам на полной скорости, а этот вырвался к причалу прямо-таки на сверхбешеной. Из автобусика выскочили водитель, еще несколько человек и все они махали газетами, пытались восклицаниями объяснить что-то.

К «Вацлаву Воровскому» мчалась моторка, догнала теплоход, с которого по борту опустили ажурную лесенку — Крылатова забыла, как она называется на языке моряков. И не знала, как умудрились «Вацлав Воровский» и моторка сравнять свои скорости — они шли сейчас настолько синхронно, что, казалось, стояли рядом.

Пассажиры теплохода дружно ахнули: в моторке был консул Станислав Борисович Мирандов. Он ловко вознесся по трапу — Крылатова вспомнила морское название «лесенки», раскачивающейся, как трапеция в цирке при исполнении опасного трюка, и сунул в чьи-то ожидающие руки пачку газет, и уже снова был в моторке, разворачивающейся к берегу.

В гостиной теплохода его обитатели заинтересованно листали так неожиданно доставленный им утренний выпуск «Полярного Экспресса», не находя абсолютно ничего сенсационного.

— Но ведь должно быть что-то важное! Помните, рабочий с девочкой махал газетой? И пассажиры автобуса явно пытались объяснить нам, что напечатана какая-то сенсация! И, главное, консул счел необходимым догнать нас из-за этих газет!

Не найдя ничего особенного на первых газетных полосах, Крылатова стала внимательно рассматривать последние так, словно пробиралась по лабиринту реклам, драматических и комических объявлений о различных распродажах, аукционах, по лабиринту анонсов о спектаклях, концертах и кинофильмах. Пробиралась и нежданно-негаданно натолкнулась на тот небольшой отрезок «лабиринта» — всего несколько сантиметров, — который, очевидно, привлек внимание местных жителей. На последней странице газеты на нескольких языках было напечатано объявление. Крылатова прочитала вслух: «Во изменение расписания советский теплоход «Вацлав Воровский» уходит сегодня не в семь, а в девять часов утра». Так вот почему люди опоздали проводить теплоход: они поверили ложному объявлению! Все молчали. Наверно, никому не хотелось высказывать предположение, что дружба местных жителей и советских людей могла не понравиться тем, кто не отказался от мысли превратить «калотт» в современную военную каску.