Юрий Салин - Отраженный свет

Черный песчаный пляж вдоль берега моря, широченная коса в устье, наполовину покрытая снежником, невысокие террасы, тундра, кедровые стланики на сопках вдали. Берег моря - сплошная стена скал, река тоже течет по скальному коридору. Неплохо. Великолепная обнаженность, есть где поработать. На террасе удобное место для палатки. Есть река, должна быть и рыба. На песке пляжа - медвежьи следы. Тоже неплохо. Особенно по душе это Толе. При виде медвежьих следов у Толи в глазах появляется какой-то особый блеск. По-моему, в такие моменты он как наяву видит себя сидящим у жаркого костра и обгладывающим увесистый, сочный медвежий мосол.

...Куча наших вещей лежит прямо посреди косы. Разыскиваем в ней палатку, спальные мешки и оттаскиваем на террасу, метров за триста от кучи, а крупу и кухонные принадлежности - на такое же расстояние в противоположную сторону, к реке. Здесь, у воды, удобно разложить костер. Порядок в куче наведем потом, пока надо успеть приготовить ночлег и ужин. От наших бесцеремонных поисков куча приобретает такой вид, как бухта веревки, в которой второпях ищут конец и тянут то с одной, то с другой стороны. Где-то там, внутри, перепутались рюкзаки, консервы, карабин, сапоги, патроны. Потерялась даже дюралюминиевая лодка длиной в пять с половиной метров. Накрываем все это брезентом. Завтра разберемся.

...Первый вечер в поле. Все необходимое сделано, можно спокойно посидеть у костра, поговорить, обсудить будущие маршруты, обменяться первыми впечатлениями. Пламя костра, живое и теплое, диктует свой ритм вечерней беседе - солидный, неторопливый.

И вдруг, совсем не в тон вечернему умиротворению раздается Санин возглас:

— Смотрите, смотрите, медведи!

Долго обшаривать взглядом горизонт не пришлось. Три медведя неспешным прогулочным шагом шли под обрывом террасы мимо наших палаток. Услышав Санин смех, они остановились, понюхали воздух и заинтересованно потопали к костру. Эх, жалко, карабин далеко, пока будешь его разыскивать, они, конечно, убегут. Какая была бы добыча! Но и то неплохо. Первый день в поле, и уже можно полюбоваться сразу тремя великолепными экспонатами местной фауны! А экспонаты, видимо, решили продемонстрировать нам себя крупным планом. Они миновали кучу и деловито приближались к костру, то и дело вставая на задние лапы и обнюхивая воздух. Один медведь был большой, двое других - поменьше. Наверно, медведица и два взрослых медвежонка-прошлогодка. Шерсть у них торчала клоками, морды были острыми, тощими. Тяжелая сейчас для них пора, голодная - нет ни ягоды, ни орехов, ни рыбы. Их впалые бока вызывали сочувствие. Но странное дело, как только наша добыча оказалась на полпути между нами и нашим оружием, нам сразу пришло в голову, что добыча - это понятие, в общем-то, относительное. А когда самый крупный экспонат приблизился к нам настолько, что стало видно выражение его физиономии, мне бросилось в глаза подозрительное его сходство с выражением Толиного лица в некоторых ситуациях. Ей-богу, можно было подумать, что медведь уже как наяву видел себя сидящим у потухшего костра и обгладывающим аппетитный, увесистый Толин мосол. Толю такая перспектива, видимо, совсем не устраивала. Один Саня был вполне доволен ситуацией - он смотрел во все глаза и наслаждался.

Начали самооборону с камней. Когда камни, высекая искры, начали шлепаться на гальку прямо перед носом медведей, они остановились. Я схватил две миски и начал колотить ими друг об дружку. Потом я долго жалел, что так попортил нужные вещи - эмаль с мисок почти совсем облетела, на дне и в боках появились вмятины. Отмыть такую миску от каши - это же целое дело. Но тогда я просто не сумел учесть всех последствий, я колотил мисками, и эмаль с них летела во все стороны, а я этого не замечал, и грохот стоял как в кузнице. Толя размахивал горящими головешками, оба мы орали и подпрыгивали. Только Саня не принимал участия в операции. Это мешало ему наслаждаться зрелищем.

Медведи понемногу теряли интерес к происходящему. Они о чем-то поразмышляли, оценили обстановку и, видимо решив, что Толины мослы не стоят такой нервотрепки, равнодушно повернули назад. Снова прошли мимо кучи, но запах крупы и консервных банок, перемешанный к тому же с ароматом бензина, автола и диметилфталата, не показался им привлекательным.

Когда медведи не спеша скрылись за обрывом, мы быстро переворошили всю кучу, отчего порядка в ней, наверно, не прибавилось, и на самом дне ее обнаружили карабин. Остаток вечера прошел в мирном, неторопливом обсуждении происшедших и будущих событий, карабин лежал на расстоянии протянутой руки.

Потом легли спать. Карабин лежал между моим и Саниным мешками, дулом к выходу. Когда я уже засыпал, Саня вдруг принялся толкать меня кулаком в бок.

— Кто-то землю роет у нашей палатки!

— Ладно, спи, Саня, тут экскаваторов нет...

Но не прошло и минуты, как Саня снова толкнул меня в тот же бок.

— Роет и фыркает!

Об экскаваторе не могло быть и речи. Экскаваторы не фыркают.

— Медведь!

— Ну, Саня, тебе теперь каждую ночь будут медведи мерещиться!

Саня замолчал, потом стал решительно выбираться из мешка. Высунувшись до пояса из палатки, он всматривался в темноту.

— Я же говорил, медведь! Вот он, посмотрите. Роет и фыркает!

Саня оказался прав. Это был действительно медведь. Он действительно рыл лапой землю неподалеку от нашей палатки и при этом действительно фыркал. Когда мы выстрелили два раза в воздух, в темноте послышались тяжелые прыжки и в той стороне, где медведь рыл и фыркал, и еще в другой стороне. Вот те на! Значит, и третий где-то поблизости? Надо пугнуть его еще разок. Я нажал курок. Щелк! Осечка? Еще раз. Щелк!

Магазин карабина был пуст. Патронов больше не было. Вытащив свое оружие из кучи, мы не удосужились проверить, заряжено ли оно. А обоймы лежали где-то там, за линией фронта.

Что же делать? Лежать в палатке и ждать, пока медведи снова начнут рыть и фыркать? Или идти к куче и искать патроны? А если медведи именно там обсуждают дальнейший план действий? Саня настаивал на решительных действиях. Толя сонно зевал. Принимать решение предстояло мне. Саня пустил в ход козыри:

— Вы прикроете меня с тыла. У меня есть звуковая ракета.

Откуда у телевизионного мастера могла появиться ракета, допытываться мы не стали. Может, сейчас, в век ракетной техники, даже телевизоры чинят при помощи ракет, а может, звуковые ракеты являются необходимым атрибутом только семнадцатилетних телевизионных мастеров. Заботило нас другое. Пускать ракету можно было только из специального металлического стакана. Тогда она с эффектным воем, оставляя за собой хвост пламени, взвилась бы в небо, распугивая всех медведей на полуострове и в его окрестностях. Но чью руку должна была оторвать она в момент старта (стаканом Саня не располагал)? Лишних рук ни у кого в нашем отряде не нашлось...