Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

Вид у Ермека был озабоченный. Оказывается, сейчас, в самый разгар приема, запорожцы уезжают — уже автобус стоит у ворот. Распорядился завхоз Малюта: мол, на приеме и так перебор своих, теснота, пускай ребятишки выпьют по рюмке за праздник, а догуливать едут к себе в отель.

— Ребята, понятно, огорчены, — возмущался Ермек. — Что они будут делать в праздник в своей вонючей гостинице?

Антонов представил себе плохонький окраинный отель, куда сегодня он с большим трудом устроил запорожцев: тесные, полутемные, загаженные мухами и тараканами каморки. Где там праздновать! Черт бы побрал этого Малюту! Вечно лезет не в свое дело!

— Не знаю, как быть! Не знаю! К послу обращаться сейчас бесполезно, сам видишь. А ты говорил Борщевскому? Это же его подопечные.

— Говорил! — Ермек недобро усмехнулся. — Вы же знаете эту личность: прием, мол, не его «функции».

Антонов потоптался на месте, растерянно взглянул в ту сторону, где по-прежнему в компании Эду Дамфо стоял посол.

— Брось! Не суетись! — вдруг спокойно сказала Ольга. — Давай ребят пригласим к нам.

— К нам? — Антонов взглянул на нее с недоумением. — А что они у нас будут делать?

— Праздновать! — Ольга задорно тряхнула головой. — У нас в холле можно разместить полсотни. И музыка есть. Пускай гуляют!

Удивительный все-таки человек его жена. Недавнее раздражение против Ольги исчезло без следа, уступив место восхищению: вот уж в чем Ольге не откажешь, так в широте души. А ребята из Запорожья ему понравились сразу. Как им не помочь?

— Идет! Давай пригласим! Только я не могу с ними ехать сейчас. Сама понимаешь…

— Понимаю… — В ее голосе вновь проступили недавние легкие иронические нотки. — Все понимаю, товарищ консул. С запорожцами поеду я. Будем пить вино и писать письмо турецкому султану.

Ольга была счастлива: хороший предлог вырваться о приема, который ей осточертел.

— Но тебе нужно отпроситься, — озаботился Антонов. — Прием еще в разгаре, и посол…

Она подняла руку с растопыренными пальцами и прикрыла ими лицо, Словно защищалась от нудных доводов мужа:

— Посол! Посол! Посол! Это для вас он посол. Я не ваша сотрудница — просто жена. В конечном счете могла я заболеть? Вот так и скажи чрезвычайному и полномочному — плохо почувствовала себя и уехала.

Обычно приемы продолжались не больше двух часов, Этот затягивался. Как принято, гости расходились после отъезда главных фигур — членов правительства, но Эду Дамфо продолжал беседу с послом, и эта затяжка, судя по всему, некоторых устраивала.

Устраивала она и Антонова, потому что он еще не успел выполнить одну из своих сегодняшних задач: выяснить у габонского консула, почему до сих пор нет разрешения на визу для корреспондента ТАСС Рыбакова, что это: умышленное нежелание пустить в Либревиль советского корреспондента или обычная африканская неповоротливость?

Наконец-то у него дошли руки и до габонского консула. Он отыскал толстого бородатого Рыбакова, затем флегматичного, всегда печально задумчивого габонца, свел обоих, попросил проплывавший мимо кокошник подкрепить эту встречу стопками «Столичной», дал начальный толчок разговору, а теперь объясняйтесь сами, так сказать, на короткой рюмочной основе, может быть, подобным простейшим способом решится наконец проблема затянувшейся визы.

Пока он этим занимался, уехали комиссары, и сразу же стали прощаться гости, утомленные жарой, разговорами, выпитым вином и тяжким липким пленом своих парадных одеяний. Совершенно внезапно исчез Камов, Антонов обошел сад, заглянул во все его уголки, прочесал поредевшие группки наиболее стойких гостей — Кати и Литовцева тоже нигде не было. Встретился Мозе — лицо его, как всегда, выражало довольство и сытость, а глаза, как всегда, были на неустанной службе:

— Кого-нибудь ищете, дорогой коллега?

— Жену! — соврал Антонов.

— Я видел, как мадам Антонова уехала вместе с вашими артистами на автобусе.

«Все-то он видит!» — подумал Антонов. Через несколько шагов он столкнулся лицом к лицу с Борщевским. Тот тут же предупредительно улыбнулся:

— Ищете супругу? Я видел, как она…

— Знаю!

— А! — Борщевский радостно закивал головой. — Догадываюсь! Ищете свою знакомую? Ту, которая… Так она тоже уехала. Минут пятнадцать тому. Вместе с каким-то седым господином. Я сам видел…

Этот тоже все видит! Уехала. Антонов вдруг почувствовал внезапную пустоту, словно потерял опору для своего настроения, которое в последние недели все чаще искало поддержку именно в сознании того, что где-то недалеко существует Катя. Милый, славный человек. Теперь он ее не увидит много дней.

Гости разъехались. Последними, как всегда, отбыли болгары, их, как всегда, долго не отпускали, снова и снова чокаясь «за дружбу» и «братство». Демушкин и Рябинкин отправились в порт — поздравлять экипаж «Арктики» с праздником, посол с Анной Ивановной ушли на виллу переодеваться, чтобы, как положено, побыть за праздничным столом с коллективом посольства.

Соня Медейрос помогала собирать со столов посуду, а ее Исифу в сторонке у фонтана вел неторопливую беседу с Ильиным, врачом посольства, благодушным здоровяком, первым нападающим волейбольной команды.

— Брось, Саша, травить! — крикнул ему повар Мочкин, только что вышедший из кухни виллы со свежим холодцом на противне. — Отпускай гостя! Пора и нам передохнуть, посидеть по-семейному.

— Верно! Отпускай, чего там! — поддержал его завхоз Малюта. — Кончай, Софи! Наши посуду сами домоют. Все! Точка! Прием окончен. Надо соблюдать порядочек!

Соня Медейрос, которая в это время вытирала тарелку, выпрямилась, с недоумением обвела глазами тех, кто был в саду, остановила взгляд на Малюте, потом на муже, — увлеченный разговором, он, видимо, ничего не слышал, — осторожно опустила тарелку на стол, медленно сняла расшитый петухами фартук, отцепила кокошник и аккуратно положила на стол.

— Да, да! Мы идем! — сказала тихо, так, что ее и не все расслышали. — Нам пора!

Вышла к середине площадки, сделала легкий общий поклон всему саду, прощаясь, махнула рукой мужу:

— Пойдем, Ося!

И они медленно двинулись по аллее к воротам, бок о бок, черная рука в белой руке.

Все, кто был в саду, молча смотрели им вслед.

— Соня! Постой же! — вдруг не выдержала Надя Мочкина и бросилась вдогонку уходящим. — Постой же! Коля не так сказал. Не так! Он не имел в виду вас, он…

Надино лицо пылало от стыда и отчаяния:

— Постойте же!

Соня сдержала шаг, легонько, дружески провела рукой по плечу Нади, благодарно улыбнулась:

— Нет, Наденька, нам в самом деле давно пора идти. Ведь дома дети…

Антонов бросился к Медейросам, встал перед ними, загораживая дорогу:

— Ну хотя бы на полчасика! На несколько минут? А? Чокнетесь с нами. За праздник! Сейчас посол придет. Прошу вас!