Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

— Это с тобой здесь частенько случается. У тебя в Африке каждый третий друг.

— Разве плохо? Наше старое профессиональное правило гласит: «Хорошая дипломатия не увеличивает число своих врагов».

— А кондиционер починят?

— Кондиционер? — он почувствовал, как улыбка стекла с его лица. — Видишь ли… сейчас они не могут…

Ольга и бровью не повела. Ольга честно исполняла роль покладистой, покорной, легкой в дороге жены-товарища. Но нетрудно было представить ее огорчение: провести ночь в тяжкой, влажной духоте грязного, неуютного номера! Жары Ольга не выносила, в жару спать не могла. Ничего себе будет ночка!

— Может быть, вернемся в Дагосу? — неуверенно предложил Антонов.

Она взглянула на него с удивлением.

— Бог с тобой! В Дагосу! Ближний путь! — махнула рукой. — Ты на меня не обращай внимания. Раз уж поехала…

У него чуть полегчало на сердце!

— Вот и молодец! В таком случае приглашаю тебя сегодня вечером в «Золотой дракон».

— Куда?

— В китайский ресторан. Ведь у нас же с тобой сегодня как-никак событие! Принимается?

— Принимается! — сказала она неожиданно с веселым задором. — Как говорят французы: пуркуа па?

Через полчаса они выехали в город. В двух кварталах от гостиницы в большом многоквартирном доме жила семья Хисматулиных, единственная советская семья во всей Алунде. Семен Хисматулин, молодой, полный энергии человек, представлял в Асибии объединение Экспортлес, закупал здесь для нашей мебельной промышленности цветную древесину — Алунда была главным портом вывоза из страны богатств африканских лесов. Вместе с Семеном участь Робинзонов в чужом мире делила его жена Настя и дочка, тоже Настя, или Настенька — ей всего шесть лет. У Семена была почти белая шевелюра, выгоревшая под солнцем африканских дорог, по которым он мотался каждодневно. Русоголовыми были и обе Насти, такими же, как отец, худенькими, светлоглазыми, улыбчивыми, даже в жестах, мимике, походке похожими друг на друга, словно все они — ростки от одного корня.

Приезд Антоновых был встречен с восторгом. Во-первых, соотечественники не так уж часто их навещают, во-вторых, семья Хисматулиных знала Антоновых давно, однажды даже ночевала в их доме в Дагосе, потому что номер в столичных гостиницах, как всегда, найти было невозможно. А в-третьих, Антонов привез для «алундских Робинзонов» почту, поступившую на их имя в последние две недели, а также продуктовую выписку, которую получил из-за границы посольский кооператив, — консервы, соки, соусы, сигареты, пиво в банках…

— Ну прямо как Дед Мороз! — восхищалась Настя-старшая.

Антонов оставил жену делить с хозяевами радость, а сам собрался в порт к тамошнему начальству — выяснять обстоятельства нападения на наше судно. Прежде чем уйти, извлек из бумажника листок.

— К тебе, Семен, просьба! Кажется, твой шофер — местный парень? Надежный ли человек?

— Камрон? — Настя-старшая всплеснула руками. — Да свой в доску, как с соседнего двора на Дерибасовской в нашей Одессе. Даром что черный!

— Главное, чтоб не болтал! — оказал Антонов и для убедительности приложил палец к губам. Протянул листок Хисматулину. — Вот тебе разведзадание!

— Что?! — вытаращил глаза Семен. — Разведзадание?

Он даже на шаг отступил.

Антонов расхохотался:

— Не трусь, Семен. Шпиона из тебя делать не собираюсь. Дело в том, что Асибии нужно оказать маленькую услугу…

Хисматулин неуверенно взял протянутый ему листок:

— Какую услугу?

— Пускай шофер съездит по этому адресу. Лучше не съездит, а сходит. Осторожненько, как бы невзначай. И узнает: жив ли, здоров ли местный джентльмен по фамилии Квеку Ободе. К самому Ободе пусть не обращается, потолкует с соседями, так, между прочим…

— Это для кого нужно? — почесал затылок Хисматулин. — Посольству?

— Нужно для дела! — Антонов почувствовал, что начинает раздражаться. — Для дела, понимаешь? Для пользы этого государства, этого народа… Ясно?

— Ясно, — кивнул Семен. — Если так, то будет выполнено. Мне этот народ нравится.

За все происходящее в порту отвечает прежде всего капитан порта. К нему и поехал Антонов. Капитана в управлении не оказалось, его секретарша, потная, разомлевшая от жары девица, положив мощную грудь на письменный стол и прикрыв набухшими веками глаза, пребывала в состоянии анабиоза.

— Я советский консул, — представился Антонов, когда она, услышав шум его шагов, попыталась разлепить веки. — Мне нужно повидать капитана порта.

Девица долго смотрела на Антонова подернутыми сонной пленкой глазами. Наконец сообразила:

— Капитана нет, мосье.

— Когда будет?

— Не знаю, мосье.

— Будет ли сегодня?

— Не знаю, мосье.

Ах, эта спящая в полдень Африка, не способная в сей час ни к каким действиям, даже к небольшому движению мысли! Ему захотелось высказать осоловелой девице что-то резкое: мчался двести километров ради дела срочного, необычного, чрезвычайного, а попал в сонное царство! Даже если земля будет сейчас раскалываться надвое, девица не шелохнется. Сиеста, и все тут! И, пожалуйста, не приставайте! Вы в Африке, а не в своей студеной Европе, где надо непрерывно двигаться, чтобы не замерзнуть.

Антонов вышел в коридор. Повсюду были распахнуты двери — чтоб продувало — и в комнатах среди пыльных, потемневших от жары и влаги папок, бумажных кип торчали застывшие в неподвижности, словно заколдованные, курчавые, не черные, а какие-то серые, будто тоже пыльные, головы чиновников. В ответ на появление в дверях Антонова ни одна из них не шевельнулась, лишь глазные яблоки с трудом поворачивались в широких лузах глазниц, фиксируя чуть приметными угольными пятнышками зрачков внезапное появление бледнолицего чужестранца, которому что-то нужно в такой неподходящий для всякого движения тела и мысли час. В ответ на свои вопросы Антонов получал лишь невнятное бормотание. И поделом! Пора привыкнуть. В каждом мире свои законы существования.

В конце коридора в просторной, уставленной аппаратурой комнате Антонов неожиданно обнаружил молодого человека, который не дремал, не пребывал в сонном обмороке, а довольно бодро говорил с кем-то по телефону. Это оказался диспетчер порта. У него было сухое, костистое лицо, высокий думающий лоб, умные, глубоко спрятанные глаза и, что большая редкость для африканца, тонкие губы. Он знал, где капитан порта. У одного из родственников капитана завтра свадьба, а свадьбы в Африке, как вам известно, — молодой человек при этом иронически улыбнулся, — событие великого, поистине государственного значения, вот капитан где-то что-то устраивает для торжества, поскольку он чин крупный и все может. Документы о происшедшем на борту советского судна у капитана. И еще в полиции. Может быть, мосье консул заглянет в портовое отделение полиции. Правда, он, диспетчер, не верит, что от этого визита будет толк — все там, как и здесь, в состоянии нерабочем и никто не только не захочет, а просто не сможет физически разговаривать с консулом — жара!