Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

Из подъезда вышел Камрон, шофер Хисматулина, принес большой пластмассовый короб дорожного холодильника, в котором позвякивали бутылки. Увидев шофера, Хисматулин взял Антонова под руку, отвел в сторону и вполголоса сообщил!

— Так вот. Бывший коллектор французской геологической экспедиции Квеку Ободе жив и здоров, работает мотористом на лесопилке. — Хисматулин кивнул в сторону шофера, который укладывал дорожный холодильник в машину, у Камрон операцию провел отлично. Представился соседям, мол, приехал из деревни, ищет родственника…

Хорошая новость! Камов будет доволен. Значит, кто-то стремится ввести нашего геолога в заблуждение, кто-то весьма заинтересован скрыть данные французской экспедиции.

— Не проболтается ли твой Камрон? — забеспокоился Антонов. — А то этого самого Ободе могут где-нибудь и пристукнуть. Сейчас обстановка такая: кто кого!

— Думаю, не проболтается.

— Хорошую африканскую пословицу я сегодня слышал, — сказал Антонов, — «Столкнувшись с опасным зверем, на ноги не надейся, положись на руки».

— У африканцев отличные пословицы, — согласился Хисматулин.

Офицера, который занимался делом «Ангарска», Антонов не застал в полицейском управлении. Сказали, что будет через час. Делать было нечего, и Антонов поехал в порт — взглянуть, как грузят на борт стоящих у причалов судов цветные породы дерева. Кряжи, как правило, были солидной толщины — среди деревьев, которые растут у нас в России, такие гиганты и не встречаются. На глазах Антонова мощный восьмиосный лесовоз приволок в порт всего один кряж. Ничего подобного Антонов раньше не видывал — четыре метра в поперечнике! На пне такого великана вполне мог поместиться автомобиль. Дерево непростое, большой цены, — срез алого цвета, кажется, что из него сочится кровь. Лет двести-триста стоял великан в джунглях. И вот свалили! Многие лесные массивы давно отданы на откуп иностранным компаниям — в этих массивах рубится все ценное безо всякой пощады. Хисматулин рассказывал Антонову, что асибийцы давно перестали быть хозяевами в своих лесах. Он, например, покупает дерево для своего объединения у… итальянцев. Недавно в одном из своих выступлений президент Кенум Абеоти заметил, вроде бы между прочим, что для республики будет полезно отказаться от несправедливых договоров на лесные концессии, заключенных с иностранными фирмами прежними правителями. И хотя сказано это было осторожно, не прямиком, скорее предположительно — в западной печати тут же поднялся шум: красные в Дагосе посягают на традиционные торговые связи Асибии с Западом!

Шофер только что подъехавшего лесовоза выскочил из кабины, потряс над головой руками, подвигал плечами, разминаясь — видать, отмахал на своем тяжеловесе километров сто из самых джунглей, рубашка его была мокрой от пота. Увидев Антонова, который с почтением взирал на лежащий на лесовозе кряж, крикнул:

— Что, мосье, хорошую я щепочку приволок? — И, похлопав рукой по светлой, как у тополя, коре, сообщил: — Махони — отличная древесина. Там, на реке Нгуфа, этот был последним старичком из благородных господ. Долго не трогали, жалели, а все-таки положили. Бизнес!

И хотя шофер улыбался, голос его не был веселым.

Спустя час Антонов снова заглянул в полицейское управление. Офицер так и не появился. Посоветовали приехать еще через час. Антонов пришел через полтора часа, убив это время на бесцельное шатание по пыльным улицам провинциального города. Офицера не было. «Возможно, он уехал в свою деревню, — предположил дежурный сержант. — У него там сестра беременная». И посоветовал заглянуть в управление завтра.

— Ничего себе порядки! — вздохнул Антонов. — Беременная сестра в деревне! Очень важное обстоятельство в работе полицейского чиновника!

Вспомнился разговор с молодым диспетчером в порту. В самом деле, трудно разобраться, кто же все-таки главный враг республики — контрреволюция или традиции?

Когда Антонов вернулся в дом Хисматулиных, оказалось, что его уже давно ждут. За столом сидел молодой белобрысый парень и наворачивал из тарелки щи, которые сварила Настя.

— Я с «Ангарска», — представился он, вставая из-за стола. — За вами моторку прислали. Два часа уже ждем.

— Откуда вы узнали, что я в Алунде? — удивился Антонов.

— К нам шлюпка из порта подходила. На веслах. — Моряк усмехнулся. — Представляете, на веслах! Ребята потом захлебывались. Попробуй погреби на такой волне!

— А кто прислал лодку?

— Диспетчер порта. С запиской. Радио у них не работает, а катеров в порту нет…

Моряк снова осклабился:

— Ну и страна! Первый раз вижу такую. И как вы только тут живете-можете? Дыра!

Настя налила щей и Антонову, но едва он погрузил ложку в полную до краев тарелку, как за окнами раздался шум мотора и через минуту в квартиру вошли Хисматулин с Ольгой. Ольга прихрамывала, и на лице ее застыло выражение боли и испуга.

— Господи! Что случилось? — бросилась к ней Настя. — Не змея ли?

Хисматулин с виноватым видом рассказал о происшедшем. Все поначалу было отлично, посмотрели, как валят деревья, как грузят на лесовозы, с людьми потолковали, в лесу даже антилопу видели — через просеку сиганула, — змей, слава богу, не встречали. Но когда возвращались к машине, Ольга наступила на невидимую в траве, острую и крепкую, как гвоздь, колючку, которая легко проколола толстую подошву сапога и впилась Ольге в ступню. Укол был не очень серьезный, но болезненный. Хисматулин тут же достал из машины походную аптечку и смазал ранку «Детолом» — универсальным английским дезинфектором. При этом нечаянно обронил фразу: «Здесь бывают иглы и ядовитые…»

— И кто меня за язык дергал! — сокрушался он сейчас. — Просто так сболтнул, а вот Ольга Андреевна расстроилась. Перепугалась, бедная. Я ей говорю, что ничего такого страшного, что…

Ольга, слабо улыбнувшись, перебила:

— Хотела наладить отношения с Африкой, да не получается. — Она осторожно опустилась на стул, вытянув вперед больную ногу. — Не любим мы друг друга! Не любим!

— Давайте мы вас сейчас покажем врачу! — предложила Настя. — Здесь в городе есть неплохой врач, ливанец.

— Лучше к нам, на «Ангарск»! — уверенно заявил моряк. — Наш Гриша — отличный доктор! Даже в море делал операции.

Ольга вдруг поддержала его:

— Конечно, к нашему! Какой тут разговор! Только к нашему! Хватит мне на сегодня Африки!

На море было волнение. Ветер с океана гнал к берегу крутые гривастые и напористые валы, у бетонных плит мола, ограждающего порт, грохотал прибой и вздымались высокие фонтаны брызг. Море выглядело неприютным и тревожным.

— Ишь, как закручивает! — озадачился рулевой, выводя катер из створа мола в открытый океан. — Три часа назад, когда мы шли в порт, потише было.