Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

Когда Антонов вошел в хижину, хозяин с явной неохотой встал с топчана, погрузив босые ступни в теплый песок, а его жена испуганно вскочила и, на ходу поправляя смятую юбку, выбежала из хижины.

— Я пришел поблагодарить… — начал Антонов. — Простите, не знаю, как вас называть…

— Арман Беко, — угрюмо представился хозяин.

— К сожалению, я не успел поблагодарить на берегу вас, мосье Беко, и ваших товарищей… Вы быстро ушли…

— У всех дела, — буркнул Беко, не глядя на Антонова.

— Но я должен выразить…

Беко недовольно перебил:

— Пустое!

Антонов машинально оглядел обстановку в хижине — два топчана у стен, сколоченный из старых досок стол посередине, у небольшого окна с потрескавшимся стеклом что-то вроде тумбочки, на ней тикает будильник и поблескивает никелем маленький дешевый транзисторный приемник, в углу кухонная полка с двумя тарелками и потрескавшимся колебасом для воды. Над топчаном хозяина в качестве единственного украшения хижины — большой яркий настенный календарь за прошлый год с эмблемой компании «Африка фиш корпорейшн» — на цветном снимке, сделанном под водой, плавают пестрые коралловые рыбки.

— Возможно, ваш выход в море был связан с затратами… — искал подступов к разговору Антонов. — Так я готов возместить… Только при себе у меня ничего нет… Но могу сегодня же привезти, поверьте!

Беко озадаченно поскреб небритый подбородок, словно с трудом улавливал суть слов иноземца.

— О чем это вы? Не пойму!

Антонов решил говорить напрямик:

— Я хочу заплатить за мое спасение.

Яблоки глаз у Беко были красноватыми, как у большинства здешних рыбаков, глаза слезились — от морской коды, от солнца.

— Заплатить? — Он сделал ленивый жест корявой рукой, словно отмахивался от нелепых, вздорных слов гостя. — Платить не надо. Людей мы спасаем не за деньги.

Кажется, впервые рыбак взглянул на Антонова внимательно, вроде бы наконец принимая его всерьез, жестом показал на табуретку:

— Садитесь! Хотите чаю?

Подошел к дверному проему, отогнул брезентовый полог, заменяющий дверь, и что-то властно крикнул на улицу своей покорной, жене, которая терпеливо ждала за порогом, когда уйдет белый.

— Сейчас Сула приготовит чай! — пояснил он. — Крепкий чай из наших трав. После такого купания не помешает.

Он впервые изобразил на лице подобие улыбки:

— Вы сейчас даже не белый человек, а синий человек. Замерзли?

— Вроде бы… — пробормотал Антонов, чувствуя внутри мелкую мучительную дрожь.

Хозяин снова уселся на топчан:

— Кто вы — француз?

— Советский.

Беко бросил быстрый оценивающий взгляд на Антонова, словно хотел убедиться, что слова гостя соответствуют его облику. Некоторое время молчал, по-прежнему пощипывая подбородок.

— Что-нибудь знаете о вашей «Арктике»? С рыбой идет? Или как?

— С рыбой. Много рыбы взяли.

Беко задумчиво кивнул:

— Значит, на Каримской банке тралили. Туда мы не ходим — далеко. А рыбы там пока еще хватает.

Неслышно вошла Сула, молча поставила на стол перед Антоновым чашку с дымящейся коричневой жидкостью и тут же исчезла, как тень. Но вместо нее из-за полога показалась чья-то курчавая голова, за ней другая, третья… Входили молча, садились, кому не хватало места, устраивались прямо на полу. Вскоре в хижине стало тесно. Антонов изумился: собрание, что ли, у них здесь назначено?

Поблескивали белки глаз, лоснились черные лица и плечи. От полуобнаженных тел пахло рыбой, соляркой и потом.

Поглядывая на неожиданных гостей, хозяин морщил лицо, посмеивался про себя. Потом что-то спросил пришедших на языке даго и тут же по-французски объяснил Антонову:

— Узнали, что вы русский. Вопросы у них есть.

— Пожалуйста! — Антонов был изумлен: как же они узнали, откуда он? Не подслушивали же за дверью! Он ведь только Беко и сказал.

Вопросы задавали не гости, а сам хозяин:

— Раз вы русский, объясните-ка, почему в наши воды вы прислали свою «Арктику». Я вот слушал по радио, будто рыба пойдет нам, асибийцам. А русским-то какая выгода? Денег за рыбу много не выручишь, если ее будут продавать действительно по ценам, доступным для простого люда, как утверждали по радио. Так ведь обещали? Верно я говорю?

— Верно! — подтвердил Антонов.

— А раз верно, объясните, в чем ваш бизнес? — Он ткнул пальцем с желтым скрюченным ногтем в сторону висящего на стене календаря. — Вот у них бизнес прямой. Во-первых, они берут рыбу только хороших сортов, немного, но высокого качества и продают ее торговым фирмам сразу пяти африканских стран. Во-вторых, даже за сорную рыбу они дерут втридорога. А вам-то зачем все это? Вы что, так нас любите, что готовы рыбу отдать почти задарма? Разве такое бывает?

Антонов провел взглядом по лицам рыбаков. В каждом лице было ожидание; ну что ты, русский, ответишь на вопросы Армана Беко?

Антонов отхлебнул из чашки глоток горячего горьковатого настоя, пытаясь унять непроходящую внутреннюю дрожь. Обстановочка! Пришел благодарить, а попал на собрание. И надо отвечать. Но ответить он не успел.

С топчана вскочил парень в ярко-желтой майке. У него был огромный красногубый рот, как зияющая рана на угольном лице, во всей фигуре, в развязных движениях угадывалась сила, способная на безрассудство.

— Так вот, мосье русский. Знающие люди говорили, что готовится большой обман. Сперва нам посулят райские плоды со склонов Килиманджаро, потом все это окажется скорлупкой высохшего кокосового ореха. Так бывало раньше, когда здесь нами командовали французы, англичане, испанцы, так будет и сейчас, когда появились здесь вы, русские. Большой всегда обижает маленького. Таков закон природы. Сколько бы крокодил в реке ни прикидывался бревном, крокодилом он останется…

Поощряемый кивками всех остальных, парень говорил все громче и азартнее, и временами до лица Антонова долетали брызги его слюны. Речь его была связной и выразительной. Почти каждый асибиец, даже самый простой, самый неграмотный работяга такую речь может закатить, что позавидует профессиональный оратор. На этом континенте, который сравнительно недавно узнал письменность, умение убеждать устным словом всегда было главным средством воздействия ведущих на ведомых. А этот красногубый наверняка окончил хотя бы начальную школу, французский его вполне терпимый. И явные способности оратора. Попробуй с ним состязаться!

Антонов не заметил, как в хижине оказался еще один человек, которому сразу же уступили место. Было ясно, что он не из здешней деревушки, не рыбак, не из тех, кто привык к тяжелому физическому труду. Одет не так, как рыбаки — снежной белизны рубашка, дакроновые кремового цвета тщательно отглаженные брюки, на ногах бабуши, африканские туфли без задников и каблуков, сработанные из хорошей кожи, наверняка на заказ. Человек терпеливо вслушивался в разговор, улыбался репликам, но улыбка у него была осторожной, хорошо контролируемой.