Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

Ольга покачала головой. Нет! Надоело! Как бездомная, вернее, как дитя малое, которое родители подбрасывают соседям, когда отправляются в театр. Каждый раз надо тащить с собой сумку с халатом, тапочками, косметикой, привыкать к чужой кровати, говорить с хозяйкой о делах, которые тебя вовсе не волнуют.

— Жить я буду здесь! Здесь! — Она, не мигая, смотрела на него расширившимися зрачками. — А сейчас отвези-ка меня в «Плазу».

В дороге они почти не говорили. Ольга курила, прижавшись виском к оконному стеклу, притихшая и отчужденная.

Чувство неясной вины перед женой сменилось у Антонова раздражением: не для развлечения едет! Терпи, если решила вернуться в Африку. Приехала явно затем, чтобы еще раз попытаться что-то спасти. А получается, что справиться со своим настроением не может. Отчуждение растет. И виновата в этом не только Африка.

У «Плазы», прежде чем выйти из машины, Ольга спросила:

— Во сколько тебе вставать?

— В пять.

Она помолчала.

— Советую лечь пораньше. Иначе вымотаешься. А за мной не приезжай. Аревшатяны подбросят.

Он кивнул.

Ольга коротким движением руки коснулась его плеча, как бы прощаясь:

— Будь осторожен. Прошу тебя! — В ее голосе неожиданно проступили теплые нотки, от которых Антонов уже отвык. Она вдруг стремительно наклонилась к нему и чмокнула в щеку сухими, жесткими, потрескавшимися от жары чужими губами.

— Счастливо!

Это означало, что приедет поздно, когда он уже будет спать, что уже простилась с ним перед его дальней дорогой в другую страну. Это означало также, что утром Ольга не заставит себя проснуться, чтобы приготовить ему завтрак, как это бывало, кажется, совсем недавно.

Будильник Антонову не требовался. Во сколько нужно проснуться, во столько и проснется. Только накануне на нужном тебе времени надо сосредоточить мысль, представить это время в виде положения стрелок на циферблате, повторить про себя несколько раз: пять часов, пять часов… И проснешься в пять. Многие удивлялись этой запрограммированности, он и сам удивлялся, отшучивался: «Единственное, что выделяет меня из обыкновенной заурядности».

В это утро он открыл глаза ровно в пять, как и наметил. На бордовых шторах расползались светлые кляксы от уличных фонарей. До рассвета еще час. Монотонно гудел вставленный в верхнюю створку окна железный ящик кондиционера. За ночь кондиционер добросовестно набил спальню сырой подвальной прохладой. Вставать не хотелось. Вчера долго не мог заснуть — ждал Ольгу.

Она приехала около часу. Долго расхаживала внизу по холлу, гремела на кухне посудой, потом включила транзистор, отыскала спокойную эстрадную мелодию, чуть притушила звук, чтобы не разбудить мужа.

Когда поднималась в спальню, он, услышав ее шаги на поскрипывающих деревянных ступеньках, повернулся на бок и притворился спящим.

Ольга долго ворочалась, временами он слышал ее короткий потаенный вздох.

Тревожно было оставлять ее одну. От своих оторвана, управлять машиной так и не научилась, сколько он ни возил за город на тренировку. Никакой реакции для вождения! Да и желания нет: «Зачем мне это? В Москве буду ездить на метро».

Телефон в их доме сегодня работает, завтра нет — неожиданно отключат или сам отключится, стоит пройти хорошему дождю или подуть с океана крепкому ветру. Временами прекращается и подача электричества. В последние месяцы случилось несколько забастовок, в том числе энергетиков — отключали почти на целую неделю. А раз не поступает ток, вскоре перестает действовать и водопровод.

Сейчас с тревогой думал: а вдруг случится подобное, когда он уедет? К тому же в последний год газеты все чаще сообщают о случаях бандитизма, было даже несколько убийств при попытках ограбления. Нападают и на иностранцев.

Может быть, все-таки попытаться уговорить Ольгу переехать на эти три дня к Аревшатянам? Утром разбудит ее и увезет. Непременно! В конечном счете он командует в этом доме!

Климчук должен был заехать за Антоновым ровно в шесть, но наверняка прибудет минут на двадцать раньше. Такая у Климчука манера. Значит, надо поторопиться. Предстоит еще собрать вещи в дорогу.

Он нажал кнопку светильника-ночника. Раскинув на подушке длинные волосы, зябко поджав под одеялом ноги, Ольга застыла в сладком предутреннем сне. В полумраке спальни она показалась Антонову хрупкой, беспомощной, нуждающейся в его защите, в тишине, покое. Ну как ее сейчас разбудить! Черт возьми, почему же все в их жизни наперекосяк? Кто виноват? Неужели только он один?

В холле он увидел раскрытый чемодан, в нем лежало все, что нужно в дорогу, — несессер, домашние тапки в пластиковом футляре, пижама, стопка свежевыглаженных сорочек и маек и даже купальные трусики — не забыла и о них, вдруг мужу вздумается отправиться в гостинице в бассейн.

На столе у чемодана белел квадрат записки. Он прочитал: «В холодильнике котлеты. Холодными не ешь. А оставшиеся возьми с собой — дорога дальняя». Он поставил на плиту сковородку с приготовленными вчера Ольгой котлетами и картошкой, — вот, оказывается, почему она так долго не поднималась в спальню, — извлек из морозильной камеры четыре пластмассовых блока охлаждающих элементов — они обжигали пальцы, как льдышки. Положил их в ящик походного холодильника, сунув туда же с десяток банок консервированного датского пива и несколько бутылок кока-колы. На двести километров пути им с Климчуком хватит.

Принимая душ, подумал, что при выходе из дома позвонит Аревшатянам и попросит приехать за Ольгой, они-то ее уговорить умеют!

Пока мылся, котлеты подгорели. Он вывалил их на тарелку и сел за стол — съест и такие! На столе лежал раскрытым свежий, вчера полученный журнал «Ньюсуик», а на нем шариковая ручка без колпачка. Поглощая котлеты, Антонов вдруг обратил внимание на подчеркнутые на журнальной странице строки:

«В Африке получает все большее распространение новая форма малярии, против которой бессильны существующие средства профилактики и лечения. Полагают, что от этой формы уже погибло около миллиона человек. Жертвами ее становятся главным образом дети…»

Сбоку на полях была приписка, сделанная Ольгиной рукой:

«Вот! А ты хотел, чтобы Алена была здесь!»

Еще один щелчок по носу. Теперь уже в письменном виде!

К черту! Звонить Аревшатянам он не будет!

Вышел на улицу ровно без четверти шесть. Возле дома под навесом, погрузив свою щуплую фигурку в жесткое деревянное кресло, безмятежно спал Асибе. Не проснулся, даже когда Антонов прошел мимо него по бетонным плитам дорожки, ведущей к воротам. Ничего себе страж!

Стрелки на наручных часах показали четверть седьмого, и Антонов понял, что отсутствие Климчука можно объяснить только чрезвычайными обстоятельствами. Он вернулся в дом и позвонил в посольство. Дежурный комендант Битов радостно откликнулся: