Леонид Почивалов - Двое в океане [Хроника одного рейса]

Тоже не подходят. Он попытался представить себе лицо Люды — и не смог. Какие у нее глаза, брови, волосы? Все было расплывчато, неясно… Теперь между ними не только тысячи километров дороги по суше и морю, но и десятки метров водяной толщи, которые, оказывается, более непреодолимы, чем километры. Зато явственно представилась Ирина, даже ее голос, и он понял, что ему очень хочется ее увидеть. Несмотря ни на что!

Смолин нащупал блокнот, привязанную к тесемке шариковую ручку, на ощупь вывел на первом листке: «Тришка, где ты?»

Конечно, батискаф когда-нибудь найдут, и его тело тоже, и блокнот рядом с ним. Надо бы поставить глубину, дату и время. Сколько сейчас времени?

— Юра! Который час?

Медведко будто ждал этого вопроса, с охотой сообщил:

— Пятнадцать пятьдесят.

Значит, прошел лишь час после того, как они застряли. Смолин почувствовал, что у него начинают замерзать ноги. В таком положении даже в водах тропического океана охлаждение наступает быстро.

Нет, так нельзя. Надо что-то придумать, на то он и теоретик.

— Ребята, не попробовать ли нам сделать вот что. Создать максимальный крен на нос. Давайте-ка все трое притиснемся как можно ближе к носовой части и начнем батискаф раскачивать, а для усиления крена включим на полную оба мотора. Я вот сделал в уме расчеты: если учитывать силу подводного течения, инерцию и вес судна, то…

Они поверили в эти расчеты как в заклинание, с отчаяньем обреченных. Действовали разом, на одном дыхании, словно были единым организмом, устремленным к почти недосягаемой цели. И роковые обстоятельства, которые мертвой хваткой вцепились в «Поиск», поддались, раскрыли створки капкана под натиском не столько мускулов людей и мощи изнемогающих от напряжения моторов, сколько под напором вдохновенного порыва человека к спасению.

Кабина батискафа вдруг стала стремительно наполняться светом, и через несколько минут в ее верхний иллюминатор ударил тугой солнечный луч, весело блеснул на молодых зубах Юры Медведко. Батискаф закачался на волне. Спасены!

— Вот что значит понимать в теории невероятностей! — сказал Юра, отвинчивая крепления люка.

Когда Смолин спрыгнул с моторки на площадку лацпорта, со всех сторон к нему потянулись руки, поздравляли с возвращением. Где-то рядом взахлеб трещала кинокамера. Смолин услышал приказной тенорок Шевчика:

— Встаньте сюда! Ближе! Еще ближе! Пожимайте руки! Еще раз!

На этот раз Смолин подчинялся напористому тенорку почти бессознательно и покорно — бог с ним!

Рука Золотцева была влажной и вялой, а губы бескровными.

— Если бы вы знали, что я пережил за это время! — бормотал он, понизив голос, чтобы не слышали другие. — Ведь это я вас уговорил на спуск…

Они поднялись на кормовую палубу. Наверное, здесь собрались почти все, кто находился на «Онеге». Его глаза сразу же отыскали в толпе Ирину. Она вскинула руку, словно хотела, чтобы он увидел ее, но рука вдруг потеряла уверенность и слабым движением пальцев устало провела по лбу.

— Что будем делать, Всеволод Аполлонович? — спросил Золотцева Каменцев. — По плану еще одно погружение.

В глазах гидронавта полыхал мальчишеский азарт.

— Бог с вами, голубчик, какое там погружение! После всего, что случилось! — покачал головой Золотцев.

— Но ведь Крепышин ожидает, — не отступал Каменцев.

— Крепышин не пойдет! У него давление!

— Что ж, получается, не закончим работы, — вздохнул Каменцев. — А мы с Константином Юрьевичем такое видели! Закачаешься! Похлеще всего остального.

Все взгляды остановились на лице Смолина.

— В самом деле? — настороженно спросил Золотцев.

— В самом деле! — подтвердил Смолин.

Золотцев, нахмурившись, смотрел себе под ноги. Он колебался.

— Я готов пойти снова, — сказал Смолин.

— Я тоже! — присоединился к нему Ясневич.

— Отлично! — обрадовался Каменцев. — Заглянем туда, где нет сетей, где мы вчера были…

Смолин вдруг вспомнил мельком им увиденный на дне странный овальный предмет внушительных размеров, похожий на корму судна. А вдруг погибший корабль? Он хотел сказать и об этом, но к нему подошел Клифф Марч.

— Помоги мне, Кост! — сказал он. — Переведи-ка вот что. Кажется, на дне вы ухватили за хвост самого Нептуна, пожалуй, русской экспедиции не помешает, если на ее добычу взглянет и парень из Бостона. Для пущей объективности. Как?

Смолин перевел. И добавил от себя:

— Я думаю, что в его словах есть резон.

— Вполне! — подтвердил стоявший поблизости Солюс.

Золотцев бросил на него быстрый взгляд:

— Вы так считаете, Орест Викентьевич?

— Да! Это придаст всему, что вами обнаружено, уже иное, так сказать, международное звучание и… — Академик вежливо улыбнулся. — И сделает ваш научный отчет более весомым.

Было ясно, каких усилий стоит Золотцеву принять решение, которому противится вся его натура, — ведь только что чуть не потеряли людей! А тут просится иностранец, да еще шеф американской группы!

Он сделал лишь слабое движение рукой:

— Пускай!

Счастливый Клифф Марч бросился в каюту переодеваться для погружения.

Через полчаса все снова собрались на корме провожать очередную экспедицию на океанское дно. У лацпорта покачивался на волне катер, в котором были все те же Руднев и верткий, бойко зыркающий задорными глазами Цыганок. К ним присоединился радостно возбужденный Клифф Марч, он был в одних плавках, но за его ухом торчал неизменный карандаш, а рука сжимала коленкоровую корочку записной книжки.

Рядом со Смолиным облокотился на планшер борта Томсон. Невозмутимо попыхивая едким дымком трубки, долго молчал, наблюдая за уходящим в океан катером, потом неожиданно спросил:

— Не попадалась ли вам на дне какая-нибудь затонувшая посудина?

— Вы имеете в виду затонувший корабль? — Смолин вспомнил странные очертания неведомого предмета, лежащего в глубине ущелья. — Что-то похожее было. Не знаю, может, мне показалось. На дне много всякой всячины.

Американец снова сунул мундштук трубки в рот, сделал глубокую затяжку, медленно выпуская дым, подтвердил:

— Это верно! Чего там только нет!

Марч вернулся потрясенным. Ступив на палубу «Онеги», он неожиданно для всех запрыгал на одном месте, тряся бородой, закричал по-русски:

— Я есть Гагарин! Я есть Гагарин!

При этом то ли из бороды, то ли из-за уха выскочил карандаш и покатился по палубе. Сейчас Клифф Марч вовсе не был похож на человека, у которого все эмоции точно вымерены заранее. Он ликовал.

Увидев Смолина, схватил его за руку:

— Это открытие! Вы никому не должны отдавать свой приоритет! Вы должны первыми сообщить о нем миру!

— Как сообщить?