Саттор Турсун - Три дня одной весны

«Подойди-ка, — подозвала она дочь старика хоркаша. — Подержи ожерелье, пока я буду купаться».

Простодушная девушка осторожно опустила драгоценнейшее украшение в подол своего убогого платья и с восхищением стала смотреть, как играют в воде принцесса и ее служанки и подруги. Ее голова кружилась от восторга. И мудрено ли, что бедная девушка не заметила, как ожерелье, скользнув, упало в реку.

Можно представить себе, — продолжала рассказчица, а две другие гостьи и тетушка Соро ей прилежно внимали, — состояние дочери старика хоркаша, когда ее попросили вернуть ожерелье. По некоторым сведениям, она не могла и слова вымолвить в ответ на ужасные обвинения в бесчестности и воровстве и была похожа на камень. Когда наконец к ней вернулся дар речи, она принялась со слезами клясться, что помнит даже час своей смерти [27] Иными словами, готова признаться, что знает даже непознаваемое. , но — увы — не может сказать, куда исчезло ожерелье, которое все время находилось в ее подоле.

Разумеется, принцесса не поверила ни единому ее слову и сказала следующее:

«Если завтра к этому же часу ты не вернешь ожерелье, твой отец будет казнен, а его имущество — взято в казну падишаха».

Надо ли говорить, как плакала бедная девушка, вернувшись домой! Узнав о случившейся беде, старик хоркаш поначалу стал осыпать дочь горькими упреками, да и сам едва не прослезился, сказав, что теперь обречены они оба, — но затем ласковой рукой погладил голову своего простодушного дитя и подумал, что утро вечера мудренее. Сам он, однако, всю ночь не сомкнул глаз, размышляя, как уберечь себя от неизбежной гибели, а единственную дочь — от нищеты, голода и скитаний. Но кто может помочь бедному старику и его незадачливой дочери? Кто захочет оправдать их в глазах разгневанной принцессы и ее могущественного отца? У бедности, думал старик, главная вина в том, что она бедна. В конце концов, потеряв опору на земле и не ухватившись за небо, он решил положиться на бога и на рассвете, взяв веревку, косу и рогатину, отправился в степь, на свою каждодневную работу.

И вот, когда, прижав рогатиной большой куст колючки, он поднял косу — тихий голос послышался ему, внятно говоривший:

«Не тронешь мой дом — развяжется твой узел».

Старик хоркаш сначала вздрогнул от ужаса и подумал, что ему померещилось, но затем осторожно спросил:

«Кто ты? Живое существо или дух? И почему я не вижу тебя?»

И услышал в ответ:

«Имя мое — Бибимушкилкушо. Много-много лет вместе с сестрами Бибизульмурод и Бибисешанбе я помогаю людям, попавшим в беду. А живу я — везде; и всегда на пути у того, на чью голову обрушилась беда. Нынче повстречался со мной ты, измученный, поэтому выслушай мой совет: не теряй надежды! С божьей помощью беда твоя разрешится. Только не разрушай мое жилище, не срезай этот куст. Мало ты набрал сегодня колючки, но не смущайся — неси ее на базар. Там получишь за нее больше, чем обычно. На выручку купи пару лепешек, горстку кишмиша, пригласи к себе трех благочестивых старушек и попроси, чтобы они расстелили скатерть, зажгли в мою честь семь свечей и прочитали оят. Поведав им о своей беде, попроси их затем разделить лепешки и кишмиш на семь частей. Одну часть съешь сам, три — они, остальные отдайте трем вдовам или беднякам. Если выполнишь мой наказ, то отступят все, замышляющие против тебя, и чиста будет твоя дорога».

Немного поразмыслив и рассудив, что не зря, должно быть, прозвучал из-под куста таинственный голос, старик хоркаш поступил в точном соответствии с советами, полученными от Бибимушкилкушо. Чудеса, подчеркнула рассказчица, начались сразу, едва старик притащил на базар свою колючку. Какой-то молодой богач купил у него весь товар (а было его ровно в два раза меньше, чем обычно), заплатив за него неслыханно высокую цену — целых двадцать таньга! Столько денег старик хоркаш не зарабатывал и десятью днями тяжелого труда. Конечно же его охватили радость и надежда. Он поспешил купить пару лепешек, горстку кишмиша и с мыслью о дочери, которой, быть может, не придется теперь остаться сиротой, собрался было домой, аккуратно увязав покупки в платок, — как тут, откуда ни возьмись, появились два воина и арестовали его.

Безмолвно покорился он своей участи — тем более что грозно сказали ему воины:

«Твоя дочь утащила ожерелье принцессы и до сих пор не вернула его. Тебя, старик, ждет плаха, а твое имущество отойдет в казну великого падишаха, да продлит бог его дни!»

Под стеной дворца бросили они беднягу, сковав ему ноги колодками, а руки и шею связав к ним цепями.

Горькие слезы проливал старик в ожидании смерти. И думал, что так и не удалось ему зажечь в честь Бибимушкилкушо свечу и прочитать оят… И, стало быть, нет у него никакой надежды на спасение. Но, может быть, он подумал, прямо здесь, возле дворцовой стены, исполнить все то, о чем говорил ему таинственный голос из-под куста колючки? Лепешка и кишмиш — вот они, в платке, для фитиля вполне пригодится вата из халата, а трут и огниво есть в кармане.

Он печально вздохнул. Кто снизойдет до бедного колодника, ожидающего смерти? Кто согласится сесть рядом с узником падишаха? Трех благочестивых старушек домой пригласи, говорила Бибимушкилкушо… Где он найдет их сейчас — он, скованный по рукам и ногам? Все трепещут при имени падишаха и при виде величественного дворца и грозных стражников…

Тем не менее старик хоркаш, завидев пожилых женщин, иногда проходящих мимо, умолял их остановиться и выслушать его последнюю просьбу. Иные подходили к нему — но, увы, почти сразу же отправлялись своей дорогой или смеясь, или жалея его. Подозревали также, что от страха смерти он лишился ума. Бедняга совсем пал духом и, потеряв всякую надежду, ждал палачей.

Таким образом, — продолжала рассказчица, — он уже видел себя на пути к смерти, горевал, что не сумел исполнить наказ Бибимушкилкушо, и молил бога о своей простодушной дочери.

В это время проходили мимо две старушки; одна торопилась к лекарю, другая спешила к прорицательнице. Со слезами на глазах обратился к ним несчастный, и сердобольные, благочестивые старушки пожалели его: разложили на платке лепешки и кишмиш, скрутили из ваты фитиль, зажгли его и прочитали оят из священного Корана. Надобно при этом заметить, что у каждой из них хватало своих горьких забот. Одна, как уже было сказано, спешила к лекарю, чтобы тот помог ее сыну, именно в это утро упавшему с коня и сломавшему себе шею; другая шла к прорицательнице, надеясь хоть что-нибудь узнать о своем сыне, бесследно пропавшем полгода тому назад. Но поистине благочестивыми оказались две старушки! На короткое время как бы забыв о собственном горе, они внимательно выслушали невеселую историю старика хоркаша и выказали ему искреннее участие.