Людмила Уварова - Истории от первого лица

Сперва я появлюсь в каком-то маленьком эпизодике, само собой, меня немедленно заметит режиссер или ему укажет на меня его ассистент, или оператор, или еще кто-то, и я сыграю главную роль так убедительно и хорошо, что мгновенно прославлюсь, заслужу популярность и стану широко известной кинозвездой.

Впрочем, подумала я тут же, должно быть, подобные же мысли приходят в голову не только мне, но и, наверное, многим из тех, кто нынче приехал сюда, на студию «Мосфильм».

Чего далеко ходить, разве моя Зойка не думает о себе того же, что думаю я? Разве ей не хочется, как и мне, сняться в главной роли в кинофильме, прославиться и стать знаменитой киноартисткой, кумиром толпы.

Во многих книгах и журналах, которые собирала я, описывались волшебные случаи, происходившие со скромными статистами. Так, например, всемирно известная Марлен Дитрих тоже, как и я, явилась сниматься в массовке, и вдруг режиссер заметил ее и поручил ей эпизод.

А Грета Гарбо, до того как стала знаменитой, снялась в нескольких фильмах — то пассажиркой в поезде, то молодой крестьянкой, которая несла кур на продажу, то служанкой в сельской гостинице.

Но вот явился случай — Его величество, прекрасный и необыкновенный, и Грета Гарбо из незаметной и безвестной статистки стала мировой знаменитостью, сыграв первую свою крупную роль, кажется, это была роль какой-то королевы, а может быть, еще кого-то, я запамятовала. В конце концов прошло немало лет, можно и позабыть некоторые даты и события…

Я разглядывала девушек, красивых, некрасивых, сердитых, смеющихся, сосредоточенных, веселых, буднично одетых или принаряженных, фотогеничных, как мне думалось, или совершенно невыразительных, незапоминающихся…

Мысленно я сравнивала их всех с собой.

«Нет, думала я, никто не идет ни в какое сравнение, я лучше всех. У меня на редкость фотогеничная внешность…»

И мне представлялось, как входит режиссер, тот самый, в чьих руках мое будущее, моя карьера, в сущности, вся моя жизнь, острыми своими глазами он осматривает всех этих претенденток сниматься в массовке и вдруг подзывает меня к себе. Он кивает, я не сразу соображаю, что он зовет именно меня, мои соседки удивлены, не скрывая своей зависти, переглядываются, а он зовет меня и говорит:

— Идемте, у меня для вас есть роль. Ваш типаж подходит для этой роли…

И вот я уже снимаюсь в главной роли, в самой главной.

О, какое счастье!

Я задумалась и не увидела, как в залу в самом деле вошел высокий толстый мужчина в пестром джемпере.

Зойка сильно толкнула меня локтем в бок, и я немедленно вернулась в действительность.

— Десять девушек подойдите сюда, остальные можете идти домой, — сказал он громким, явно простуженным голосом.

Подойдя к девушкам, стоявшим впереди, он стал командовать:

— Вот вы, и вы, и вы, и вы. Так, еще пять человек. Все! Хватит!

Зойка, смелая и языкастая, выкрикнула со своего места:

— А нам что же, не солоно хлебавши уходить?

Он ответил, даже не взглянув в Зойкину сторону:

— Я же уже сказал, остальные — по домам…

Мы вышли с Зойкой из зала, она сказала:

— Постой, поищем-ка сперва Арсюшу…

Арсюша был тот самый ассистент оператора, благодаря которому мы приехали на «Мосфильм».

Мы отправились с Зойкой в длительное путешествие по этажам и лестницам, Зойка обладала каким-то необыкновенным чутьем, она никого не спрашивала, а все шла и шла, уверенная, что идет верно, и в самом деле, она шла верно, и привела меня в некую почти пустую комнату, уставленную столами, за которыми никто не сидел. Лишь на подоконнике уселся, поджав под себя ноги, белобрысый, остроносый паренек, с аппетитом уплетая бутерброд с любительской колбасой.

— Вот и Арсюша, — воскликнула Зойка.

Я удивилась про себя:

«Неужели это и есть тот самый Арсюша, ассистент оператора, о котором мне приходилось столько слышать?»

Ведь каждый разговор на любую тему Зойка начинала и кончала именем Арсюши:

— Арсюша говорит, что лето будет дождливое…

— Арсюша так считает…

— По Арсюшиному мнению…

— Арсюша посоветовал…

Как-то я спросила ее:

— Должно быть, ты влюблена в своего Арсюшу?

— Вот уж нет, — ответила Зойка. — Да никогда в жизни. Мы просто друзья!

И я поверила ей, потому что считала, что моя Зойка, решительная, мужеподобная, походившая на парня со своими торчащими во все стороны вихрами, с размашистой походкой и скуластым лицом, вообще не может влюбляться.

— Салют! — сказал Арсюша, проглатывая последний кусок своего бутерброда.

— Ну и втравил же ты нас! — укоризненно продолжала Зойка. — Знали бы мы, что будет вот так вот, ни за что бы не приехали! Правда, Алка?

— Правда, — ответила я.

— Постойте, девочки, — сказал Арсюша. — Не все сразу. Вы что, не подошли или еще что-то?

— Еще что-то, — сказала Зойка. — На нас вообще-то никто никакого внимания не обратил, отобрали десять штук, а всем остальным предложили адью, ариведерчи, в общем — гудбай!

— Кто отбирал? — спросил Арсюша.

— А я знаю, — в тон ему проговорила Зойка. — Толстый такой тип в пестром джемпере, с трубкой…

— Гарик, — немедленно решил Арсюша. — Свой мужик, можешь мне поверить!

— Верю, — отозвалась Зойка. — Ну и что с того, что свой?

— Он режиссер? — спросила я. Арсюша усмехнулся.

— Такой же, как и я. Той же самой породы. Помощник директора картины, вот он кто…

И, не говоря больше ни слова, Арсюша спрыгнул с подоконника, сел на ближайший к нему стол и стал набирать номер какого-то телефона.

— Гарик, — это ты? — услышали мы с Зойкой. — Привет, старче. Да, это я. Пять за угадку. Что ж ты моих подружек обидел? Каких, спрашиваешь? Увидишь, поймешь, очень даже прекрасные собой, как индийский лотос в пору полного цветения…

— Начинается, — сердито пробормотала Зойка. — Вот он всегда так…

Арсюша между тем замолчал, слушал, что ему говорит Гарик. Потом снова заговорил:

— Так вот, старик, стало быть, у меня к тебе просьба. Да, да, угадал, ты всегда обладал острым умом и находчивостью. Значит, берешь их в массовку? Ну вот, почему? Да? Ну что ж, ладно, ничего не попишешь. Подождем. Привет от землячества.

Арсюша положил трубку, произнес с сожалением, которое показалось мне непоказным:

— Это моя ошибка. Надо было, девочки, все, как есть, предвидеть и сказать ему загодя. Сейчас он говорит, что ему никто не нужен, но, может быть, через какое-то время…

— Ладно, — перебила его Зойка. — Как-нибудь, в другой раз созвонимся, сейчас и тебе и нам некогда…

— Что касается меня, то у меня есть время, — возразил Арсюша, но Зойка не стала его слушать, схватила меня за руку и вместе со мной выбежала из комнаты.

Всю дорогу до моего дома она нещадно ругала Арсюшу.

— На этом все! — негодующе говорила Зойка. — Он для меня кончился раз и навсегда!