Юрий Петухов - Влюбленные

На столе появилось все то, что обычно бывает в таких случаях, и Максим Потапович торжественно поднялся с рюмкой в руке, произнес с некоторой церемонностью:

— За тебя, коллега! Желаю тебе того же счастья, которое сам испытал, — постоянного ощущения, что ты нужна людям!

А Полина Алексеевна, встав между Ниной и Костей, вдруг запела вздрагивающим от волнения голосом:

Люся, пораженная столь неожиданным поведением матери, взвизгнула от восторга, и все за столом зашумели, начали чокаться, поздравлять Костю и Нину. Геннадий громко крикнул «горько», и они поцеловались, чем вызвали на глазах Полины Алексеевны новые слезы.

— У вас, я вижу, направление не к нам…

— Но разве вам врачи не нужны?

Нина сразу почувствовала, что человек, с которым ей предстоит разговор, чем-то насторожен.

— Почему вы выбрали наш район?

— Я здесь жила в войну.

Вчетверо сложенной бумажкой он постучал себе по ногтю. Врачи, конечно, нужны. Штаты не укомплектованы. Но два дня назад был звонок из облздравотдела. Звонил сам Лисовский. Справился о работе тубдиспансера, а в конце разговора как бы между прочим обронил, чтобы он, Самарин, ни в коем случае не оформлял на работу молодых специалистов с направлениями в другие места. Уж не эту ли фифу он имел в виду? Сама подкатила на мотоцикле. В брюках. Занятная штучка…

Тяготясь молчанием, Нина добавила:

— Кроме того, сюда назначен мой муж.

— Ваш муж? А кто он?

«За рядового служащего такая не пойдет».

— Журавлев. Константин Андреевич.

— А-а, — Самарин с облегчением вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Так это мне о вас сообщали?

— Что сообщали?

— Как же, как же. Был сигнальчик. Зафиксировано. — Он перевернул несколько календарных листков назад. — Принимаете больных на дому.

— Ко мне обращались за помощью.

— Но вы у нас не работаете.

— Ну и что?

— В колхозе «Заря» нет врача.

— Я врач. Вот мой диплом, у вас на столе.

— Но вы у нас не в штате! — повысил он голос, поражаясь ее непонятливости.

— А если несчастный случай? Что же, я не имею права оказать помощь только потому, что у вас не в штате?

Самарин, опершись на подлокотники, медленно, поднялся с кресла и уже вобрал в себя воздух, чтобы начать: «Частная практика без соответствующего на то разрешения…», но тут его взгляд упал на диплом.

«Странно, что Лисовский сам звонил. Не столь уж часто такое случается. Разговор о диспансере был, пожалуй, только для видимости. И обычно он радуется, когда специалисты оседают в нашем комарином царстве…»

— Вы, случайно, не однофамильцы с хирургом Озеровым Дмитрием Антоновичем?

Нина рассмеялась.

— Я хотел сказать, не родственники? — быстро поправился Самарин и с досады покраснел. — Нина Дмитриевна… — словно на вкус пробовал он ее имя и отчество. — Так вы его дочь?

— А кем вы мне приходитесь?

— Не понимаю…

— Уж очень по-родственному обрадовались этому открытию.

— А-а!.. — затрясся Самарин радостным сипловатым смешком и вышел из-за стола, сел в кресло напротив, как бы говоря, что официальный разговор закончен и теперь начнется мирная беседа двух коллег. — Прекрасно знаю вашего отца! Прекрасно! Да и кто его не знает? Такое вытворяет в области, на что и в столице не каждый решится. Вот не знал, что у него взрослая дочь! Пироговский закончили?.. Завидую, завидую. Сам когда-то мечтал учиться в Москве, но военное время, всякие трудности…

— Разве не все равно, где учиться, чтобы заведовать отделом? — не удержалась Нина от колкости, отлично понимая причину столь резкого потепления.

— Но разве инженер, возглавляющий производство, уже перестает быть инженером? — со снисходительной улыбкой старшего спросил Самарин. Ее дерзость задела его самолюбие, но он уже знал наперед, что не допустит ответной резкости, что бы она ни сказала.

Дверь из коридора кто-то сильно толкнул, и на пороге возникла рослая фигура Артема Кузьмича. Свет из окна ударил ему в глаза, и он прикрыл их тяжелой ладонью.

— Артем Кузьмич, вам в сельхозотдел? — Самарин бойко поднялся ему навстречу. — Так это рядом.

— Нет, я к вам, — твердо произнес Артем Кузьмич. — Вы ведь у нас по медицинской-то части бог.

— А-а, вот именно, бог! Присаживайтесь, Артем Кузьмич. По какому делу? Редкий вы у меня гость, редкий.

— Что верно, то верно. А дело у меня с ней одно, — и Артем Кузьмич положил руку Нине на плечо.

— Одно? — удивился Самарин и нервно побарабанил кончиками пальцев по краю стола. Практика долгой службы приучила его к тому, что нельзя в прямой форме ни в чем отказывать людям, имеющим влияние и вес. — Но, Артем Кузьмич… она направлена не к нам. Я бы и рад, да… есть боги и повыше! — радуясь спасительной фразе, он высоко вверх простер руки, отчего его голова смешно втянулась в плечи.

— Она сама к нам пожелала. С этим надо считаться! Не разлучать же ее с мужем.

— Но если бы я и принял ее в наш штат, то… разлука неминуема. — В слово «разлука» Самарин вложил какой-то особый, паточно-сладкий смысл, отчего сразу же стал неприятен Нине. — Вакантные места есть только в сорока — пятидесяти километрах.

— Так давай в Журавлеве откроем свой пункт! Сколько времени люди тратят на езду в Кувшинское! Транспорт опять же. За год накладно получается. Да и Максим Потапович стар везде успевать.

— Стар. Согласен с вами. Вот выйдет на пенсию — освободится место поближе.

— Максима Потаповича не трожь, — строго произнес Артем Кузьмич. — Таким, как он, отдых только в земле. И намекать не смей! Смертельно обидишь.

— Но не могу я в Журавлеве пункт открыть! Нет штатных единиц, нет ассигнований.

— Колхоз все расходы возьмет на себя.

— Да нельзя, нельзя.

— Вот заладил!

— Снабжение медикаментами, оборудованием… Это же государственное дело! — заметив, как резко прореагировал Артем Кузьмич на слово «государственное», Самарин заторопился: — Ну, хорошо, давайте вместе ходатайствовать. Напишем в область, в министерство.

— Вот это другой коленкор. Заготавливай письмо, а я еще зайду к Багрову.

Артем Кузьмич поднялся со стула не сразу — с раскачкой, с трудом преодолевая инертность своего большого тела, но по коридору шел завидно-сильный, кряжистый, и никак ему нельзя было дать семидесяти лет.

Ласково попрощался с Ниной.

— Не расстраивайтесь, Нина Дмитриевна. Все станет на свое место. Такое уж наше дело — торпедировать.

Нина была на крыльце, когда ее догнала небольшая загорелая женщина в темно-синем жакете.

— Вы из Журавлева? Нина Дмитриевна, кажется?

— Да.

— Ой, зайдите к нам на минуточку!