Борис Губер - Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 5

Что же будет дальше? Отдадим ли мы литературный рынок детям поверхностных и слепых родителей, или окажем сопротивление его стихийным запросам, чтобы они нас не захлестнули впоследствии? Долго ли еще русский рабочий, крестьянин, рабфаковец, вузовец принуждены будут питаться макулатурой всяческой бездари? Неужели наша литературная современность еще долго будет оглашаться дикими криками Тарзана, наслаждающегося в об'ятиях необузданной халтуры, или, кроме обезьяньего голоса мы услышим наконец родное человеческое пение? Опять-таки все будет зависеть от терпеливой работы писателя, от того героического сопротивления, которое он окажет рынку своими художественными произведениями. И русская литература не пойдет ни за халтурой настоящего, ни за обезьяной прошлого. Пролетариату непристойно питаться макулатурой, так же, как обезьяне не подстать работать в Волховстрое!

Еще весной, во второй книжке «Красной Нови» за текущий год была помещена статья Ильи Садофьева «Победители и побежденные». В самом начале ее Садофьев говорил:

«Писали почти все. И о чем только не писали! Обо всем. Одни, поддерживая гонорарно свое бренное существование, пустословили о судьбах и проблемах, определяемых формальной конструкцией. Другие, на досуге, между дел государственной важности, трактовали о путях и перепутьях. Третьи, морща лоб, глубокомысленно гадали на кофейной гуще — есть ли у нас и будет ли пролетарская литература. Четвертые кавалерийским галопом скакали по широкому полю битвы и самодельным дубьем громили черепа глубокодумов, а заодно — громили и вражеские продовольственные обозы, доказывая этим одновременно и существование пролетарской художественной литературы, и уничтожение злокачественной продукции попутчиков.

Не обошлось, разумеется, и без мародеров»…

Все это правильно и все это относится не только к прошлому «писали» — но и к настоящему, к сегодняшнему нашему дню.

Пишут почти все. И о чем только не пишут! Обо всем…

— Таскать вам, товарищи, не перетаскать!

Ведь выходит же и ведь распродается же с позволения сказать «журнал» «На литературном посту»!.. Нет! Целы еще глубокодумно наморщенные лбы, да и кофейная гуща найдется.

Впрочем, вернемся к Садофьеву.

В статье своей он, относя «недавние бои» к «преданьям старины глубокой», делает вывод, что издательства наши при помощи услужливых критиков и рецензентов, победили современного советского писателя. Победили и, вскользь оправдываясь — «Ничего не поделаешь, и рады бы издавать своих, да где они?» — печатают западную, переводную литературу вплоть до «Тарзана».

Батюшки, как благородно оскорблен Садофьев Тарзаном и Атлантидой! Как негодует он на победу издательств! Смотрите, смотрите, — в конце третьей главы своей статьи он патетически восклицает:

«Но неужели и в наше время остается незыблемым самодовольное правило, что победителей не судят!»

Не даром восклицает Садофьев! О, Садофьев хитер… Дочитайте его до конца и вы узнаете, в чем дело: «победителей» нужно судить и должно осудить — должно заставить их покаяться и вместо фабульного Запада печатать наш «новаторствующий» молодняк.

Направленная в сторону такого вывода статья имеет ворох недостатков и главный из них заключается в том, что ценный и интересный материал о всяческих критиках и рецензентах в кавычках испорчен тенденциозной обработкой; выходит, будто все эти «критики», даже не желая этого, лили воду на мельницу коварных издательств, сговорившихся «пожирать безусых боженят современной художественной литературы». Право, не стоило бы даже возражать против такой явной нелепицы — если бы только действительность наша не внушала опасений в самом противоположном смысле: не слишком ли перехваливают современного писателя?

И даже больше — очень не мешало бы провести среди этого самого новаторствующего молодняка хорошенькое этакое сокращение штатов, без затрат на предварительное издание его книжек, что Садофьев предлагает делать в качестве экзамена. Госиздат прав, бракуя поэтов, вместо иных достоинств имеющих пару авторских экземпляров «толстого» журнала; в толстые журналы пробираются порой поэты, о которых совестно и неприлично даже разговаривать. Да и толстые журналы разные бывают.

Многим, очень многим поэтам и писателям не помешало бы приглядеться повнимательней к Атлантиде и к Генри. В условиях конкуренции с Западом — конкуренции буквальной, рыночной — легче и успешней отшелушатся никудышные и никчемные. Отшелушатся , говорим мы, потому что сейчас вопли о засилии Запада еще неосновательны — порядочно-таки, на ряду с Западом, печатается и непрожеванного «новаторства». В убыток печатается, на макулатуру… И мы твердо уверены, что несмотря на перехваливания многих никчемных критиков, Садофьев дождется доподлинно жестоких издательских условий, при которых государство уже не будет затрачивать тысячи на «экзамены» всем, напечатавшимся в толстом журнале. К этому неуклонно приведут потребности, вкусы и спрос читателя . Ибо читатель, а не критик, делает погоду на рынке и в литературе.

Что же касается критика, то о нем стоит поговорить подробно именно потому, что «критики» современные, в большинстве своем, действуют не сообразно об'ективной оценке, к которой приближается оценка читателя, а руководятся иными, порою самыми меркантильными и нечистоплотными соображениями. Имеется ли надобность в бумагомарании подобных молодчиков? Вывод как будто напрашивается сам собою. Но…

Выше мы уже говорили, что нравы и работа критиканствующих литераторов освещены Садофьевым суб'ективно, тенденциозно. Тоже суб'ективно, но значительно шире и ближе к истине поставлен вопрос А. Лежневым, тоже в начале текущего года выступавшим с двумя статьями на эту тему.

В его «Диалогах» («Красная Новь», N 1, 1926 г.) мы читаем такую заключительную реплику, вложенную в уста «автора»:

«Вы хотите, чтоб я опроверг всю ту массу обывательщины и глупости , которой писатели облепляют друг друга и в печати и в частных спорах. Я полагаю, что этого делать не следует. Я полагаю, что достаточно ее собрать и выставить на показ» [2] Курсив и разбивка везде, кроме оговоренных мест, мои. — Б. Г. .

А. Лежнев «собирает и выставляет на показ» — «всю массу обывательщины и глупости, которой писатели облепляют друг друга». Это, так сказать, метод. Вывод же точнее сформулирован в другой статье, написанной на тех же почти тезисах, что и «Диалоги» («О современной критике» — «Новый Мир», N 2, 1926 г.). Звучит он так:

«…Но опыт, но история литературы говорит о том, что среди поэтов, среди практиков художественного слова довольно редко попадаются люди со склонностью и способностью к теоретическому мышлению, которое является — по крайней мере должно являться — непременной принадлежностью критика. Мало того, даже в области оценок, где писатели, как „практические работники“, должны были бы иметь все преимущества, они делают огромные промахи: