Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

Среди тех, кто организовал побег, находился ее сын — молодой коммунист Бруно Райнер. Потом он сам был арестован в Берлине и брошен в фашистский застенок. Что с ним теперь, Катеринушка не знает. Может быть, уже нет в живых…

В Москве Катеринушка несколько лет работала в германской секции Профинтерна. Потом вышла на пенсию, но не пожелала сидеть без дела, пришла в роно и попросила, чтобы ей дали возможность заниматься немецким языком с московскими пионерами. Естественно, даром — «в порядке партийной нагрузки».

Немецкий язык Мышка-Катеринушка преподавала по собственной методе. Она разделила класс на две группы: «starke» и «schwache» [4] Сильные и слабые. . «Сильные» составляли примерно треть класса, в их число попали и трое приятелей: Феликс, Андрюшка и Гошка. С ними Катрин Райнер занималась дополнительно, вдвое больше. Очень скоро «сильные» начали читать облегченного типа книжки и разговаривать по-немецки. Но и «слабые» знали немецкий язык значительно лучше, чем их одноклассники в других школах. А обиды у «слабых» не было, потому что немка хорошо разъяснила:

— У вас, ребята, есть обязательный способность к другой предмет. Один из вас есть ошень «сильный» на математика, другой — на ботаника, третий — на рисование. Пусть все ушитель школа констатировать, кто есть «сильный» по их предмет. Природный дарование должно… entwickeln [5] Развивать. как можно рано. Это есть ошень важно, для ваш великий государство — Sowjet Union! [6] Советский Союз.

Словно живой, виделся притихшим пацанам Карл Либкнехт — худощавый, среднего роста, с небольшими черными усами на бледном лице и с такими же овальными стеклышками пенсне, как у Катерины Ивановны. Он единственный из сотен депутатов в германском рейхстаге встал и проголосовал против мировой войны. Потому и прозвали его «Совесть Германии». За то и бросили его в застенок.

Когда вспыхнула революция, берлинские пролетарии освободили из тюрьмы «Совесть Германии». В Люстгартене перед опустевшим дворцом кайзера собралась многотысячная толпа. Карл Либкнехт поднялся на балкон с золоченой решеткой и провозгласил Германскую Советскую Республику!

— О, киндер! — восклицала Катеринушка, и ее горячие черные глаза вспыхивали молодо. — Это была светлая минута немецкой истории! Звездная минута!

Потом черные глаза за овальными стеклышками затуманиваются болью и гневом, и мальчишки узнают о том, как была предана революция. Трусливые филистеры, случайно пробравшиеся в вожди, испугались очистительной народной бури. Они добровольно пошли в палачи к самой черной реакции. Да будут они навеки прокляты в памяти немецкого народа! Эберт! Шейдеман! Носке! Это они помогли реакции задушить революцию! Они проложили дорогу Гитлеру!

Но век фашизма не долог! Рожденное кровью, это коричневое чудовище в крови и захлебнется! Будут еще жертвы! Погибнут многие тысячи борцов, но Германия будет — слышите?! — обязательно будет социалистической! — trotz alledem! — как говорил Карл Либкнехт. — Trotz alledem! [7] Несмотря ни на что!

Тогда Андрей усвоил на всю жизнь, что есть две Германии. Одна Германия — Маркса, Энгельса, Либкнехта и Тельмана. Другая — Бисмарка, кайзера Вильгельма, «кровавой собаки» Носке и фашиста Гитлера. Между этими двумя Германиями идет давний бой, который не может кончиться перемирием, компромиссом, сделкой. Только: Wer wen? — кто кого?

Германия Тельмана временно потерпела поражение. Тысячи патриотов убиты, брошены в тюрьмы и концлагеря. Сам Тельман томится в одиночной камере, в каменном склепе крепостной тюрьмы Моабит. Но он жив. И его Германия жива. Она борется. И еще неизвестно: кто — кого!

Там, в подполье, вместе с тысячами несгибаемых коммунистов борется сын учительницы, отважный Бруно Райнер. Полгода назад он послал матери весточку через товарищей из Коминтерна. Теперь Бруно опять молчит. Но все ребята в школе верят — он жив. Просто очень трудно теперь тельманцам поддерживать связь с коммунистами Советского Союза и других стран.

Есть у Катеринушки взрослые дочери. Они близнецы, двойняшки. Фрида замужем за монтером, а Берта за учителем. Видно, не очень интересные они у Катеринушки получились: обыкновенные хаусфрау [8] Домохозяйка. . Но зато уж сын Бруно — это да! Настоящий человек. На таких немцев вполне можно положиться. Такие смелые и крепкие парни в Германии, в Испании, во Франции, в других странах — самые стойкие в борьбе за коммунизм!

Неудобно учительницу расспрашивать, какой он из себя на вид, ее сын Бруно. Но промеж себя на переменах ребята строят догадки. Андрей считает, что Бруно похож на Тельмана: такие же у него широкие рабочие плечи, крепкая шея, весь он налит спокойной мужественной силой. Только волос на голове побольше: Бруно ведь много моложе Тельмана. Феликс Куприянов тоже так думает. А он человек серьезный и авторитетный — председатель совета отряда всей школы.

Один Гошка Поздняков говорит о Бруно не особенно уважительно. Наверное, потому, что недолюбливает учительницу. Отец растолковывал Гошке, что она «левая загибщица», за это, мол, ее и «поперли» из Профинтерна. А кроме того, у Гошки есть своя личная причина: Катеринушка сперва объявила «примусом» [9] «Примус» — по-немецки первый ученик. Феликса Куприянова, потом два раза подряд Андрюшку Бугрова. А меж тем у Гошки отметки по немецкому не хуже, чем у приятелей. Так почему ж дважды «примусом» стал Андрюшка, а он ни разу?

Андрюшка сам удивляется. Никаких особых усилий он не прилагает, немецкие слова запоминаются ему легко, словно русские. Катеринушка говорит про него: begabt — значит «одаренный», «талантливый». Чепуха это, конечно. Просто ему интересно заниматься немецким языком, а когда интересно, то обязательно хорошо получается.

Когда Бугров стал «примусом» в третий раз, то за особые успехи Катеринушка подарила ему замечательную немецкую книжку, напечатанную в городе Лейпциге. Старинные немецкие сказки — такие же мудрые, как русские. В них сталкиваются Добро и Зло, Высокое и Низкое. Книжка Катерине Ивановне самой очень дорога: по ней учились читать ее сын Бруно и дочери-двойняшки. Но еще дороже ей принцип. Андрей Бугров первым в школе стал «тройным примусом» — ему полагается заслуженное вознаграждение. А больше учительнице подарить своему лучшему ученику нечего — она бедна, wie eine Kirchenmaus [10] Как церковная мышь. .

Никогда еще Андрей не держал в руках такой замечательной книги! Бумага плотная, гладкая, прочная. Потрогать пальцами — и то удовольствие. Учебники, по которым они учатся в школе, напечатаны на серой бумаге с желтыми вкраплинками соломенной трухи, края книги обрезаны криво, буквы блеклые. Да и таких-то учебников не хватает: распределяют в школе по списку один на четверых, приходится после уроков ходить друг к другу, чтобы выполнить домашнее задание. Тетрадей тоже не хватает, их выдают в классе в начале четверти по строгому счету, причем половина «промокающих». Это значит — как ни старайся, а чернильные буквы все равно будут расплываться.