Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

— Ты понимаешь правильно, — невесело подтвердил Вернер, когда Андрей приехал к нему в райком. — Против нас готовится крупная вылазка. Не исключено, что тот самый «день икс». О нем ты, конечно, слышал?

— Да. Приходилось.

— Они давно его запланировали. Все подрывные действия последних недель были наверняка непосредственной подготовкой к нему.

— Вроде артподготовки перед боем?

— Именно. У нас есть сведения, что пресловутый «Исследовательский комитет по вопросам объединения Германии» составил полный список предприятий в ГДР, подлежащих возврату бывшим хозяевам. Составлена также картотека на всех активных политических и общественных деятелей ГДР, подлежащих уничтожению или аресту. Разработан примерный состав будущего правительства «всей Германии».

— Вот обнаглели!

— Куда уж дальше! Все это поднялось на американских дрожжах. Братья Даллесы представляют в большом бизнесе США тай называемую «германскую группу». Она уже владеет крупными активами в ФРГ и Западном Берлине, а со временем собирается наложить лапу и на «всю Германию». Эти воротилы вместе с другими им подобными и затеяли «день икс» и не жалеют средств на его подготовку, полагая, что «вложения капитала» со временем оправдаются.

Вернер устало опустился на продавленный кожаный диван рядом с Андреем. Помолчав, сказал с горькой усмешкой:

— Тут такие дела, а у нас с Эвой опять…

— Опять взбрыкнула?

— Угу…

— И Хейко уволокла?

Вернер не ответил. Неловко достал из кармана коробку, размял папиросу, прикурив, затянулся несколько раз подряд и лишь тогда стал рассказывать о том, что случилось.

Эве предложили сняться в небольшом рекламном фильме «Купальные моды сезона». За три минуты съемки она должна была получить изрядную сумму денег, кроме того, для нее, как считала сама Эва, это стало бы хорошим «паблисити».

Узнав о контракте, Вернер рассердился, отчитал по телефону хозяина фирмы и строжайше запретил ему впредь делать его жене подобные предложения. А после этого стал готовиться к неизбежной домашней баталии: знал, что Эва обязательно закатит скандал.

Он грянул, да еще какой! Эва металась разъяренной тигрицей:

— Ты зануда и деспот! Все мои друзья тебя презирают! Вы хотите превратить деятелей культуры в послушных рабов!

— Чепуха! — отвечал Вернер. — Мы за свободное творчество и за высочайшую культуру. Но идет яростная классовая борьба…

— Я слышать не хочу ни о какой вашей классовой борьбе! Никаких баррикад! Никаких размежеваний!

— Можно ли быть столь наивной, Эва? Ты ведь не овечка среди цветов! Борьба — это объективный процесс истории. Тебя хотели втравить в скандальную историю не случайно. Ты им нужна полуобнаженная для того, чтобы поставить в неудобное положение меня, секретаря райкома!

— Не обольщайся! Твоя персона никого не интересовала. Ты видишь одну политику во всем. А жизнь куда содержательней.

— Жизнь не только содержательна, но и сложна. Я это понимаю. Но понимают ли это твои богемствующие приятели, эти пожизненные сидельцы в кафе и ресторанах? Они тебя сбивают с толку. Неужели ты не видишь, Эва, что они пустозвоны и бездельники? А твой муж занят важным делом. Он трудится и борется, чтобы добыть для немцев не только материальное благополучие, но и самую настоящую демократию, самую полную свободу. Теперь, когда нам приходится туго, враги используют такие святые пароли, как «свобода», «демократия», «права человека» против нас. Но это всего лишь демагогия вроде той, что помогла Гитлеру околпачить немцев. Они никогда не дадут народу ни свободы, ни демократии, ни человеческих прав. Пока мы не вырвем у них! Вспомни, как вопил Гитлер о правах «маленького человека», о «всеобщем благе», о «народном немецком государстве»? А что было потом? Чем обернулось это пустословие? Вспомни, Эва, оглянись вокруг! Разгляди истинный порядок вещей! Разве мы можем допустить, чтобы кровопийцы и угнетатели надули нас опять?

Вернер говорил еще долго и страстно. Ему казалось, что Эва поддается его доводам. Но вернувшись вечером домой, он нашел квартиру пустой: Эва опять уехала к отцу и взяла с собой Хейко…

Таблетки, которые выпил Вернер, не помогли. Не поспав за всю ночь даже получаса, он отправился на работу усталым и разбитым.

Очень важно знать, каково настроение рабочих на крупных предприятиях и новостройках. Бугров уже побывал на сталелитейных заводах в Гредлице и Магдебурге, продиктовал по телефону большой очерк о буроугольном комбинате «Шварце Пумпе». Теперь хочет поехать на строящуюся в районе Коттбуса ТЭЦ, о которой говорил Кондрат.

— Долго не могли определить для нее места, — рассказывал Паленых. — Где ни копнут — повсюду бурый уголь. Конечно, он не то что наш каменный: калорийность поменьше, но зато запасы огромны. На триста лет хватит.

— Ну вот, не надо будет переводить ТЭЦ на новое место.

— Сказанул! А ты представляешь себе, Влас Дорошевич, что такое трехблочная ТЭЦ? Это не пивной ларек, чтобы переносить ее с места на место. Громадина с девятиэтажный дом! Проектировать ее, между прочем, помогал инженер Иванов, который в свое время строил знаменитую Шатурскую.

— При Ленине? В двадцатых годах?

— Да. Теперь рядом с нашими новыми гигантами Шатура кажется скромной, но тогда, она была великой стройкой. Ею гордились, на нее возлагали огромные надежды.

— Поговорить бы с инженером Ивановым. Можно написать очерк, сравнить тогдашнюю молодую Советскую Россию и теперешнюю ГДР.

— Хорошая задумка. Но сейчас Иванова нет: уехал в Москву по делам. Зато есть начальник стройки — замечательный парень Карл Радке. Он бывший военнопленный, восстанавливал Днепрогэс, потом учился у нас в энергетическом институте. Если надумаешь поехать в Коттбус, могу позвонить Радке, он все тебе покажет и расскажет.

Это было недели три назад. Теперь положение изменилось, так просто на стройку не попадешь: диверсанты, подосланные из «Дрюбена», пытались взорвать на ТЭЦ тортовый первый блок. Приняты строгие меры предосторожности.

Помог Вернер Бауэр: достал для друга разрешение, а Кондрат Паленых позвонил начальнику стройки.

Карл Радке встретил корреспондента как старого приятеля. С русскими шутками и прибаутками повел Андрея в теплый барак, где жили инженеры, сбегав куда-то, притащил раскладушку с постельными принадлежностями, потом принес ужин в алюминиевых судках и три бутылки пива в карманах. Поставил на электроплитку большой чайник, бросил туда горсть молотого кофе, размешал ножом. И все говорил, рассказывал о своей стройке, причем так увлекательно, что Андрею оставалось только жалеть о невозможности записать все слово в слово.