Артем Веселый - Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 3

В числе своих организационных и культурных задач группа в первую очередь ставит связь с провинцией, с целью привлечения в свои ряды талантливого писателя молодняка, стихийно возникающего в процессе выявления творческих возможностей рабочего класса и крестьянства. С другой стороны, задачи группы сводятся к пропаганде общих культурных начинаний, тесно слитых с задачами писателя.

Своей главной работой группа «Перевал» считает работу производственную. С этой стороны члены группы не ограничены никакими формальными рамками, декларациями и т. п. Считая невозможным устанавливать какие-либо предположения о формальном выражении литературы будущего, группа, отметая все расслабленное, сюсюкающее, эстетствующее, считает единственным путем художника органически здорового и восходящего класса — путь углубленного художественного реализма, выковывающего индивидуальный стиль художника, родственный современному человеку, со всем богатством его общественной и внутренней жизни.

Не собираясь в какой-либо мере активно вмешиваться в совершенно излишнюю полемику с группами, монопольно претендующими на звание «пролетарских» — «Перевал» считает, что при тяжелом экономическом положении страны борьба со всевозможными упадочно-реакционными настроениями в молодой писательской среде возможна лишь при взаимной поддержке и тесной общественности.

Группа «Перевал» призывает всех писателей-одиночек, затерянных в провинции, к постоянной товарищеской связи.

Рукописи и письма следует направлять по адресу правления группы: Москва, Дом Герцена, Тверск. бульвар, 25. Правление «Перевала».

Октябрьская революция разбудила строительно-творческие силы широких рабочих и крестьянских масс.

В период гражданской войны основное внимание революционных рабочих и крестьян было обращено на закрепление позиций Октября.

НЭП открыл фронт хозяйственного строительства, а следом за первой передышкой встал фронт идеологическо-культурный.

Не последнее место в этом строительстве занимает художественная литература. В последнее время руководящие круги партии все более и более уделяют внимание художественной литературе. Вокруг этого вопроса идет и долго еще будет итти самая ожесточенная дискуссионная борьба.

И чем больше кристаллизуется лицо советской общественности, тем больше будет приобретать значения художественная литература, а следовательно, будет больше привлекать к себе внимания и партии и потребителя книжного рынка.

Оставляя в стороне причины литературной дискуссии, литературная группа «Перевал», вышедшая целиком из горнила революции, пытается на производственно-творческих принципах объединить вокруг себя всех молодых рабоче-крестьянских писателей.

«Перевал» считает, что главное сейчас — дать молодой советской литературе ряд художественно ценных вещей, возможно полней творчески отобразить нашу действительность, ломку старых и стройку новых человеческих отношений, рост новой общественности и нового человека.

Чем ярче, сочнее, крепче, талантливей будет отображена наша переломная эпоха, тем больше ценностей будет вложено в наше культурное строительство.

Потребитель требует художественно ценных вещей, и писательская молодежь, вышедшая из рабочих и крестьянских низов, должна их дать!

Литературная группа молодых рабоче-крестьянских писателей «Перевал» обращается ко всем провинциальным литературным организациям и писателям-одиночкам войти в организационную связь с «Перевалом». Просьба информировать о положении на местах, об отношении советских и партийных организаций к художественной литературе и писателю, присылать свои вещи для альманаха «Перевал», сообщить подробно состав групп и пр.

«Перевал», со своей стороны, даст возможность провинциальным писателям использовать московскую печать.

Адресовать письма: Москва, Тверской бульвар, 25, Всеросс. Союз Писателей, кв. 2, «Перевалу».

В Екатеринославе группу молодых писателей и поэтов знают больше по их журналу «Молодая Кузница», а как организацию, собирающуюся по воскресным дням, знают меньше. Собирается человек пятнадцать, двадцать, немного погодя приходят гости или только пробующая быть писателями и поэтами молодежь.

Читка.

Все слушают внимательно, стараются вникнуть без остатка в произведение. Автор кончил. Среди слушателей — молчание. По привычке, смотрят на «сильных» ребят. Ждут. Кто-то пытается говорить. Тишина сломана.

Для многих «младо-кузнецов» сказать что-нибудь критическое о литературном произведении товарища довольно трудно. Косноязычны. Говорят и озираются.

Слушатели внимательны. Они знают, что если кто-то путая, слова, мучительно выбирает их, создает все-таки верное понимание литературного произведения.

Мне не забыть одного рабочего воскресения наших провинциальных литераторов: собрались товарищи в густом небольшом садку губернского партийного комитета, расположились на траве и так чудно, так хорошо молчат.

Кто-то предложил прочесть вслух воспоминание Максима Горького о Льве Николаевиче Толстом, Эта чудесная, замечательная книжка захватила всех, каждый задумался, и интересно было каждому смотреть в глаза.

Вот, у шестнадцати летнего Кудрейко-Зеленяка лицо полно детства и незабываемого мальчишества, розоватые губы сложены бантиком. Кудрейко-Зеленяк спокоен и задумчив, золотые, тонкие слова Горького о Льве Толстом запоминаются, как запоминается первая и радостная влюбчивость.

У Сосновина черные вьющиеся бакенбарды. У Сосновика немного узкие, но умные глаза, — кажется, что он посмеивается над вами. Сосновин не слушает, что скажет Горький на следующей странице о Толстом — Сосновин обмозговывает будущие стихи.

Будет он писать глубокой и тихой ночью, наклонившись над покорным белым листом бумаги, и — близорукий — будет тяжело и шумно вздыхать и много курить.

За спиной Сосновина расположился на траве, пахнущей осенью и земляной гнилью, худощавый Дмитрий Кедрин, — у него нездоровое лицо, блестящие губы, пэнснэ, а за прозрачными стеклами глаза.

Туберкулезный. Он радостен, интересен, голос у него особенный, немного торжественный, чуть-чуть поющий. Мне нравится такой голос, мне нравятся его небольшие лирические стихи, под которыми всегда стоит немного разбежавшаяся подпись — «Дмитрий Кедрин».

Есть в Екатеринославе большой, из железа, из стали вылитый завод. На этом заводе работают поэты Правдин и Звонкий. Есть люди, которые не только молчат, но и могут создавать особую тишину. Такая тишина, плотная, как железа кусок, исходила от неразлучных друзей и поэтов, когда они слышали чтеца, в руках которого с виду такая простая, серая книжка, полная женской нежности и горьковского величия.