Виктор Андреев - Молодой Ленинград ’77

Он посмотрел на Бугрова. Тот подавал сигнал: «Тихо, спокойно». Федор уже знал манеру командира не торопиться ни при каких обстоятельствах. Надо продолжать наблюдение.

Между тем немцы настигли свою жертву. Произошло это метрах в тридцати от того места, где притаился Федор. Он видел, как женщина в изнеможении остановилась и повернулась лицом к фашистам.

— Что вам от меня нужно? — крикнула она. — Уходите!

Женщина была невысокого роста, щупленькая, с бледным осунувшимся лицом. Голос ее звучал по-детски жалобно, и в то же время в нем чувствовалась гневная сила протеста. Она сжала кулаки, будто приготовилась драться, и даже сделала угрожающий шаг навстречу своим преследователям.

Солдаты остановились. То ли от неожиданности отпора, то ли от нерешительности. Постояли несколько секунд с направленными на женщину автоматами. Один — длинный, сухой. Другой — короткий, толстый. Чем-то они напоминали Пата и Паташона. Только не такие безобидные.

Заговорили оба одновременно.

— Фрау гут. Зашем лес? — сказал длинный.

— Нихт лес. Вир, — ткнул пальцем себя в грудь короткий, — гут.

Говорили не воинственно. Скорее — вкрадчиво. Так манят курицу, когда хотят поймать.

— Уходите, — глухо сказала женщина и снова угрожающе шагнула навстречу немцам.

Они, как по команде, сняли автоматы и положили их на землю. И одновременно с двух сторон накинулись на женщину.

Завязалась борьба. Фашисты повалили женщину на землю и стали срывать с нее одежду. Женщина кричала: «Отстаньте!» Она, как могла, отбивалась. По сырой, еще не согретой весенним солнцем земле катался клубок борющихся тел.

Федор смотрел и не верил глазам. Он ожидал чего угодно, только не этого. Ему захотелось немедленно вскочить и ринуться на помощь женщине. И лишь сила дисциплины удержала его. Он ждал команды, бросая нетерпеливые взгляды на командира взвода и удивляясь, почему тот медлит. А когда увидел сигнал, встал во весь рост и, тяжело ступая, глядя прямо перед собой и видя только ненавистные фигуры врагов, устремился вперед.

Четверо разведчиков подошли к месту схватки одновременно с трех сторон.

— Хальт! Хенде хох! — сказал Бугров.

На мгновение фашисты замерли. Они очумело оглянулись на незнакомых, появившихся как из-под земли людей. Увидев направленные на них дула автоматов, медленно выпрямились, подняли руки.

— Яволь… — залопотал длинный.

— Хватит, навоевались, — сказал Романчук. — Складывай шмутки.

Он подошел к длинному, ощупал карманы — нет ли пистолета.

Федор подошел к короткому. Незнакомый, чужой солдат уставился на него выпученными, налитыми кровью глазами. Растерянность и бессильная ярость светились в них. Вдруг фашист зло вскрикнул, толкнул Федора в живот и метнулся к лежавшему на земле автомату.

Федора словно подбросило. Едва удержавшись, чтобы не упасть, он одним прыжком подскочил к гитлеровцу и изо всех сил обрушил на него приклад своего автомата. Попал по толстой, мясистой скуле. Удар получился глухим и сочным. Так бьет деревянный валек по мокрому белью.

Фашист упал на четвереньки, но автомата не выпустил. Второй удар пришелся ему по черепу.

— Сволочь! — выдавил из себя Федор и выплюнул спекшуюся слюну.

Распластанное на земле тело врага вызывало брезгливость.

— Готов, — деловито сказал Восков, выдернув оружие из рук убитого.

Федор, тяжело дыша, посмотрел на поверженного фашиста, на приклад своего автомата. Подумал: «Хорошо, что не стал стрелять. Кажется, обошлось без лишнего шума».

Длинный трясся нервной дрожью. Быстрая и нелепая смерть приятеля окончательно вывела его из равновесия. Он считал, что и его конец близок.

— Штаны застегни, вояка, — сердито ткнул его Романчук стволом автомата.

Вибрирующие пальцы не слушались. Гитлеровец глупо осклабился, поднял глаза к небу.

— Медхен… — В горле у него что-то перекатывалось. — Девошка… Весна… — Он боязливо посмотрел на женщину, одиноко стоявшую в стороне, и неожиданно добавил: — Гитлер капут.

Ему не хотелось умирать.

— Капут, капут, — согласился Романчук. — Скоро всем вам, фашистам, капут. Чтобы не пакостили.

На всякий случай он связал немцу руки за спиной.

— Власов, этого, — командир взвода показал на убитого, — спрячь получше. Пусть его подольше поищут.

— Есть спрятать.

— Ты, Восков, допроси живого. А я с ней поговорю, — Бугров кивнул на женщину.

Она с недоумением наблюдала за всем происходящим, не совсем понимая, откуда пришло избавление.

Младший лейтенант подошел.

— Охальники. Кобели проклятые, — сказала она, не то ругаясь, не то оправдываясь, и стыдливо прикрыла грудь, проглядывавшую сквозь разорванное платье.

— Кто такая? Откуда? — строго спросил Бугров.

— Из деревни, — она кивнула в сторону опушки.

— Звать как?

— Клава.

«Молодая, — подумал Бугров. — А почему выглядит такой старой?» И понял: старили Клаву одежда не по росту и синие отеки под глазами.

— Зачем пришла в лес?

— Убежать хотела.

В настороженных глазах мелькнул озорной огонек. Испуг постепенно проходил. Клава разговаривала все смелее.

— Из дома в глухой лес? — сказал Бугров. — Храбрая.

— От них, окаянных, хоть на край света беги.

— Понятно, — Бугров помедлил. — Много немцев в деревне?

— Не считала. Три дня назад прибыли. С пушками.

— А жители есть?

— Старики да старухи. Кто успел, эвакуировались. Другие в лес подались. Я с больной бабушкой осталась. Но тоже не выдержала.

— Разве не видела, что они за тобой идут?

— В лесу уж увидала. Когда нагонять да лаять по-своему начали.

— Ясно, — разговор надо было заканчивать. — Придется тебе, Клава, с нами пойти.

Глаза у Клавы радостно блеснули. И опять потускнели.

— С вами? Куда?

Младший лейтенант не мог сказать правду.

— Потом узнаешь.

— К партизанам?

— Может, и к партизанам, — он встал, поправил автомат. — Пошли.

Клава пошла за ним.

— Что у тебя? — спросил Бугров, подходя к Воскову.

Николай поморщился.

— Говорит, в деревне батарея тяжелых орудий. Дальнобойная артиллерия.

— Новички?

— Да.

— Откуда прибыли?

— Из Франции.

Лейтенант понимающе кивнул. Ценные показания дал трусливый вояка.

— То-то по бабам ударяют, — многозначительно заметил Кузьма.

Бугров чуть заметно улыбнулся, а Восков нахмурился.

Подошел Власов.

Романчук с удивлением уставился на него. Что-то новое, пока еще едва заметное, появилось у Федора в манере держаться. Молодой боец будто повзрослел. Стал крепче, увереннее. Доложил спокойно:

— Все в порядке, товарищ командир.