Лилли Промет - Девушки с неба

— Ой нет.

Тут гостья заметила висящее на гвозде пальто:

— Атласная подкладка! У нас ставят на пальто подкладки из цветного ситца. Но атласная гораздо лучше. — Анька встала, больше ничего интересного заметить не удалось. — Если надумаете продавать, сразу тащите ко мне.

Кристина покачала головой.

— Могу деньгами заплатить, могу дать хорошей белой муки. Подумайте. — В дверях Анька повернулась и радушно объявила: — Послезавтра у нас будут пирожки с рисом.

С Аньки и ее пирожков и начались, пожалуй, все неудачи Кристины…

Подавленное состояние Кристины серьезно беспокоило Тильде, но девушка избегала расспросов и объяснений.

— Со мной ничего не случилось! — И, чтобы мать оставила ее в покое, со слезами говорила: — Дети не слушаются. Не учат, ничего не знают, мне с ними не справиться.

Почему все вещи издалека представляются совсем иными, чем они есть на самом деле?

Когда-то давно Кристина представляла себе уборную актрисы залом с зеркалами от пола до потолка, где надевают сверкающие наряды, куда приносят корзины цветов с визитными карточками поклонников. В действительности театральные уборные оказались жалкими, холодными, пыльными каморками, а шикарные платья — иллюзией.

И теперь каждый день приносил Кристине новые разочарования.

Старательно и с удовольствием она составила конспекты, внимательно изучила учебную программу, выгладила свое коричневое шерстяное платье и пришила к нему белый воротник.

Какое нетерпение и радость чувствовала она перед своим первым уроком! Но, войдя в класс, с ужасом увидела, что дети устроили кучу малу, дерутся и катаются по полу. Кристина долго беспомощно ждала у дверей, прежде чем затихли взрывы смеха, прекратилась возня и ученики наконец сели за парты.

— Нам холодно, и мы согревались, — весело объяснили они. На девочках были ватные пальто, платки, завязанные узлом на спине, на мальчишках меховые шапки, надвинутые на нос, и даже во время письма никто не снимал варежек.

А Кристина, чтобы достать утюг, долго бегала по чужим домам. Белый воротник! Какая насмешка. В то раннее утро, когда они со своим скарбом перебирались из Старого Такмака, Кристина всем сердцем верила в счастье. Где же оно, это счастье? Когда она стояла на берегу Шайтанки, поджидая мать и Еэву, ей казалось, что ее счастье близко — стоит только пересечь эту волнистую снежную равнину. А теперь? Целый день мучиться в пальто! Что это была за школа! Как амбар. Два очень длинных одноэтажных бревенчатых дома с окнами на дорогу. А двери из классов открывались прямо во двор, и не было никакого чуда в том, что на переменах весь пол оказывался полон снега, который таял и превращался в грязь.

Но больше всего ужасало Кристину то, что ученики ровным счетом ничего не знали. По учебной программе полагалась самостоятельная работа — внеклассное чтение, а из ее учеников только двое знали по-немецки несколько слов.

Однажды на перемене директор Салимов бодро спросил:

— Как дела?

Кристина была рада возможности поговорить с директором о низкой успеваемости.

— Дети не знают самого простого, самых обычных слов, — пожаловалась она.

Директор Салимов насупил черные брови и сказал резко:

— Ваше дело их научить!

На этом обмен мнений закончился, директор не любил возражений и самооправданий.

— Может быть, дети меня не понимают? — пожаловалась Кристина в учительской. Ей посоветовали учить татарский язык и завести словарик для простейших выражений. Кристина кивнула: это она обязательно сделает. На уроке в седьмом классе из-за парты вышел высокий парень с наглым лицом, Кристина еще не знала всех учеников в лицо, и она спросила:

— Как вас зовут?

— Карим Колхозный.

— Фамилия?

— Я же сказал, Карим Колхозный.

Разве это не тот самый пастух, которого она видела летом на горе около дома Пярьи? В тот вечер у Лиили умер ребенок. Как хорошо начался этот день: жужжали пчелы, и Пярья такая радостная выбежала из ворот навстречу. Колхозный Карим гнал тогда овец в деревню… Всю округу было видно — синие, как море, дали и золотое поле ржи.

— Что вы хотите, Карим?

Парень объяснил. Дети хихикали.

— Я вас не понимаю, — терпеливо сказала Кристина.

Парень пожал плечами:

— Но я не знаю, как это сказать на вашем языке.

— Ничего, повторите!

Карим сделал это очень старательно. Класс веселился.

После уроков Кристина выяснила в учительской значение слов, это была похабщина. Дома Кристина плакала, как ребенок. «Что плохого я им сделала?» Но тут Кристине вспомнилось, как они еще в предпоследнем классе гимназии изводили своего нового учителя истории. Перед носом близорукого учителя порхала засушенная бабочка. А когда тот протягивал руку, чтоб схватить бабочку, она взлетала под потолок и через мгновение снова качалась у него под носом. А выросший из пиджака молодой человек, только что окончивший университет, беспомощно стоял перед ними и, судорожно улыбаясь, продолжал урок.

«Дети грубые», — подумала Кристина.

— Уходи с работы, — посоветовала несчастная Тильде. — Проживем и без твоей зарплаты.

— Что ты говоришь! — рассердилась Кристина, вытирая глаза. — Думаешь, это так просто? Кто меня отпустит среди учебного года?

— Что ж теперь делать? — испугалась Тильде. — Поговори с директором…

— С ним невозможно говорить!

— Но он так хорошо к тебе относился.

— Сначала все хорошие! — зло крикнула Кристина.

Однажды, встретив Вареньку у колодца, Тильде намекнула на суровость директора. Варенька поставила ведро на землю и мягко сказала:

— Нет человека честнее и душевнее, чем Искандер. Просто его надо узнать. У него доброе и нежное сердце. Но он считает это своей большой слабостью. Поверьте мне, его внешняя суровость ничего не значит. Он думает, что так легче держать детей в руках. Ведь следить за ними некому: отцы на фронте, матери на работе. Вот увидите, все будет хорошо! Я это говорила и Искандеру. Он не спит по ночам, много курит и слишком переживает из-за школы.

Это немного успокоило Тильде.

На следующее утро Кристина вошла в класс, словно ничего не случилось. Тильде проводила дочь до двери. Но в классе Кристина увидела меньше половины учеников.

— Почему сегодня так много отсутствующих? — удивилась она и открыла журнал.

— Они не отсутствуют, апа, — отвечали с парт.

— Где же они?

— Не знаем, апа.

Кристина стала отмечать отсутствующих, и вдруг дверь распахнулась, вошел Карим и без извинений, спокойно полез за парту. Между учениками сразу же начались разговоры, возня. Карим распахнул ватник и высыпал из-за пазухи на стол кучу пирожков. Он делил их, получал деньги и давал сдачу, словно учительницы не было в классе. Подавив свой гнев, Кристина начала урок, но в это время в класс группами и поодиночке стали входить дети.