Леонид Радищев - Крепкая подпись

— Таким образом, вы оставляете кабинет без единой копейки?

— Что же делать, как-нибудь перебьемся сутки, а второго января получим!

Отец-эконом искоса, из-под очков, посмотрел на поразительного человека, точно это было существо из какого-то иного мира, и во взгляде его были и изумление и восхищение. Вслух он произнес:

— Необходимо заметить, что подобную операцию правомочна произвести специально созданная комиссия из пяти лиц. Постановить и записать в протокол.

— А мы сейчас и создадим такую комиссию, — живо отозвался Владимир Ильич. — Предлагаю товарищей Подвойского, Урицкого, Лациса, Горбунова и предсовнаркома… Куда, куда вы, товарищи? — повернулся он к анчаровцам, которые поднялись со стульев. — Заседание комиссии не секретное… Товарищ Горбунов, беритесь за перо.

Через несколько минут он протянул Отцу-эконому еще не просохший протокол.

— Возьмите, пожалуйста, на себя все дальнейшее. Очень прошу организовать все побыстрее. — Он взглянул на часы. — Хорошо бы за полчаса, не более.

Погода смягчилась. Падал легкий, мохнатый снег. Поворачивая в сторону Невы, прошел какой-то отряд: бушлаты, шинели, куртки. Но шаг они печатали по-военному четко, и это было приятно, потому что еще не часто приходилось слышать такой дружный, согласный шаг.

Дверь в комендатуру была открыта настежь и подперта кирпичом. Разгружали грузовик, вносили в помещение тюки с солдатским бельем. Тут же хлопотал комендант, в расстегнутом бушлате, форменка наружу. Увидев их, он помахал рукой.

— Знаю, братки. Рад. Вы у нас последние посетители со старого года. С приветом, с наступающим, — он подставил плечо под тюк, который валился с грузовика. — Только что от Ильича звонили, чтобы вас доставить на место… Но скажу вам, братки, что с автомобилями у нас дело швах…

— Да это ничего, — сказал Александров. — Мы с товарищем Васильевым…

— Постой, обожди, — перебил комендант. — Есть у нас один драндулет. Скажу откровенно, держим его только на крайний случай. Но возит… Идите в гараж, там есть паренек Серега Лукин. Он уже знает, ему сказано… А орудия-то свои забыли?.. Карпенко! — крикнул он в раскрытую дверь усачу в кубанке. — Выдай товарищам оставленное вооружение!

Серега Лукин оказался парнем лет восемнадцати, измазанным копотью до черноты, — блестели только зубы и белки глаз. Тусклые угольные лампочки освещали машину странного вида, низкую, приземистую, с боковыми крылатыми плоскостями, похожую на большого черного жука.

— Значит, поехали за Нарвскую заставу, — сказал им Лукин Серега. — Кладите санки, чемодан, сами залазьте. Все поместимся. Я знаю, комендант строит насмешки. Мол, на этой машине еще сам изобретатель ездил. Степансон, что ли? А она крепкая старуха. Доедем, как по паркету!

Выборгский район устроил встречу нового, 1918-го года. Встреча была связана с проводами товарищей — выборгских красногвардейцев — на фронт. Ильич, радостно встреченный рабочими, взошел на трибуну, аудитория зажгла его.

Было три часа ночи, когда Ленин и Крупская собрались уходить. Об этом Владимир Ильич сказал кое-кому из выборжцев.

— Хорошо бы понезаметнее, — попросил он. — А то начнем прощаться и всех спугнем. Пусть веселятся.

Пробрались черным ходом по крутой железной лесенке, где тускло горели угольные лампочки. Вдогонку гремел из зала военный оркестр.

За ночь погода переломилась. Стало теплее, падал густой, липкий снег. У видавшего виды лимузина, на котором ездил председатель Совнаркома, возился шофер. От освещенных окон на снегу лежали квадраты света, но достаточно отойти на десяток шагов — и со всех сторон обступает лиловая мгла.

Только на другом берегу Невы, за Литейным мостом, видно шевелящееся огненно-рыжее пятно — это красногвардейский пост разжег костер.

Приглушенно постукивающий мотор громко затарахтел, шофер залез к себе в кабину.

— Хороший был у вас вечер, товарищи выборжцы, — сказал Владимир Ильич на прощанье. — Даже ухитрились билеты в типографии отпечатать. Чудеса! Жаль, что мы не смогли попасть к началу, пропустили много… Надеюсь, товарищи не будут в обиде за наше исчезновение?

— Не будут, Владимир Ильич! Они же понимают!..

С натужным завыванием машина двинулась по снежным завалам. Переехали мост. На повороте к Шпалерной ярко горел костер. Человек в тулупе, опоясанный солдатским ремнем, с винтовкой на плече, встал во весь рост, поднял руку. Шофер затормозил, приоткрыл стекло, протянул удостоверение.

Пожилой красногвардеец долго рассматривал книжечку в матерчатом переплете, потом обернулся к товарищам, сказал вполголоса:

— Ребята, Ильич!

Все, кто сидел у костра, поднялись. И, точно в ответ на их невысказанное желание, открылась дверца.

— С первым советским Новым годом, товарищи! — звучно произнес Ленин.

— И вас также, Владимир Ильич! — ответил за всех пожилой красногвардеец. — Дай бог и вам… — Он запнулся, крякнул с досады и сконфуженно пробормотал: — Оговорился… по старой привычке…

— Ну, беда не велика, — улыбнулся Ленин. — А вот костер у вас, товарищи, богатый. Кажется, вы отапливаете его железнодорожными шпалами?

— Шпалы эти бракованные, Владимир Ильич, — торопливо ответил пожилой красногвардеец. — Мы хорошее дерево не станем переводить. А эти негодные, они свое отслужили… Вот мы их и жгем понемногу… Сухие, смолистые… аккурат для зимы…

— Да, горят весело! — Ленин несколько секунд смотрел на красно-желтые языки огня — освещение такое, что хоть газету читай, — он расстегнул пальто, достал часы на ремешке: — Мы уже прожили с вами в Новом году три часа двадцать пять минут. Надо спешить… До свидания, товарищи.

— Надо надеяться, что в России вам не придется так много работать, как здесь, господин Ульянов?!

— Я думаю, господин Каммерер, мне придется работать в Петербурге еще больше…

Только близкие Ленина, товарищи по работе да еще солдаты и красногвардейцы, стоявшие на посту у его кабинета, знали, что непомерно длинный рабочий день председателя Совнаркома неизменно переходит в рабочую ночь.

Эту беспримерную нагрузку Ленин нес как будто легко. Шутя говорил, что в скором времени напишет брошюру «Что такое сон и как с ним бороться». Упорно вырабатывал навыки, которые помогали бы при наименьшем количестве сна сохранять бодрость и работоспособность.

— Если пришлось работать всю ночь, то лучше уж совсем не ложиться, — делился он своим «новым опытом». — Хорошо, если есть такая возможность, вымыться горячей водой, а потом сразу холодной. А на следующую ночь лишнего не пересыпать. Вставать нужно всегда в одно время!