Иосиф Келлер - Суровые дни

Но как Елистратов ни торопил кучера и как кучер ни торопил взмыленных лошадей, они опоздали. Служебное место чертежника Сергея Пылаева было пусто.

Чувствуя себя лучше, Бормотов уже собрался выписаться, как он шутил, из частной лечебницы Таганцевых. Но неожиданный обыск у Неонилы Никифоровны заставил не только его, но и Сергея воспользоваться их гостеприимством.

Привычный распорядок в доме Таганцевых окончательно нарушился. Прежде всего, из осторожности, рассчитали прислугу. Варвара Лаврентьевна принялась хозяйничать сама. Чтобы восполнить скудные кулинарные познания, она одолжила у знакомых поваренную книгу Елены Молоховец. Изучая ее, Варвара Лаврентьевна записывала в тетрадку способы приготовления супов, жарких, соусов, приправ и гарниров. Но вскоре, махнув рукой на советы «чародея кулинарии», положилась на собственный вкус и изобретательность и сделала настолько крупные успехи, что, как заметил Ростислав Леонидович, утерла нос мадам Молоховец!

Таганцевы — как у них повелось, за редкими исключениями, когда ездили в театр или к знакомым, — ложились спать не позже десяти часов. Ныне, в нарушение этого правила, к Тагаицевым гости приходили по ночам, и не как положено — через парадную дверь с улицы, а все через ту же узкую щель в заборе, через которую три месяца назад протиснулись в сад Сергей и Бормотов. Тем же путем пришел и новый гость Ференц Габор.

После письма, доставленного Асей на Вторую Береговую, она, выполняя поручения Бормотова, получала записки и передавала их во время приема в заводской больнице, куда изредка приходили под видом больных незнакомые мужчины и женщины.

Когда после затянувшегося очередного приема Ася собралась домой, в кабинете появился офицер. Мелькнула тревожная мысль: «За мной!» Скрывая охватившее ее волнение, Ася сказала, что он, верно, ошибся: здесь заводская больница, а гарнизонный госпиталь в городе. Но офицер ответил с весьма заметным акцентом, что это ему хорошо известно, но не менее известно и другое — какой она, Анастасия Ростиславовна, исключительный диагност.

— Вас мне рекомендовал господин Иванов.

Именно с такой фразой в течение этой недели обращались к Асе ее «пациенты». И хотя, глядя на офицерские погоны, она подумала, не провокация ли это, Ася сказала, как было условлено:

— У нас в поселке Ивановых много.

Офицер ответил:

— Иванов Родион Поликарпович.

Желая окончательно убедиться, что с ней разговаривает свой, Ася сказала еще одну фразу:

— Забыла, простите, чем он болел?

— Охотно напомню, — произнес офицер чуть-чуть нараспев. — Двухсторонним воспалением легких.

Свой! Ася протянула руку. Офицер, дружески пожав ее, представился:

— Товарищ Ференц! — И, лукаво поблескивая черными-пречерными глазами, весело сказал: — Сознайтесь, когда я появился, решили — пришли за вами? Угадал?

— Да.

— Значит, вы не заметили! — Он указал на треугольник, нашитый на левом рукаве его френча. — Цвет чехословацкого флага. А чехословацкие офицеры не служат в контрразведке Колчака. Наблюдательность необходима каждому подпольщику. Только не обижайтесь!

— Наоборот, я благодарна за совет.

— Отлично. Однако к делу. Мне необходимо встретиться с человеком, живущим у вас, и сегодня же. Как это сделать?

Ася подробно объяснила Ференцу, каким путем можно попасть в их дом.

— Запомнил. В полночь жду вас в вашем саду. — Ференц рассмеялся: — Ночное рандеву? Как в хорошем романе!

Окно выходит в сад, но портьеры тщательно задернуты, даже форточка плотно закрыта. В комнате душно, а сидящие здесь Таганцев, Ася, Сергей и Бормотов не замечают этого. Затаив дыхание, слушают они рассказ Ференца о гибели Валека и его товарищей.

— Я ведь тоже спешил на это собрание, но по дороге попал в ночную облаву. Пока проверяли документы, пока спрашивали, почему так поздно гуляю по улицам, — опоздал… Их вели мне навстречу. Валек увидел меня и чуть-чуть улыбнулся.

Ференц глубоко вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Его все время мучило, что случилась величайшая несправедливость: погибли такие замечательные люди, а он остался жив!

— Не дай бог еще раз испытать это страшное чувство — видишь товарищей, попавших в беду, а помочь не можешь! — Ференц закрыл ладонями лицо.

Бормотов предложил почтить память погибших большевиков. Все поднялись и постояли, опустив головы. Бормотов положил руку на плечо Ференца:

— Будем продолжать их дело. Рассказывай дальше.

— Выполняя приказ Уралсибревкома, я надел форму чешского офицера. Маскарад помог благополучно очутиться здесь… Переправьте меня через фронт! На моей родине революция. Я должен быть там!

Посоветовавшись, пришли к такому мнению: Ференцу надо переждать денька два-три в доме Таганцевых. Сюда принесут старую солдатскую шинель, косоворотку, галифе, ну и соответствующие документы. В армии Пепеляева чешских частей нет. Появление в прифронтовой полосе чешского офицера вызовет подозрение любого контрразведчика.

Потом ужинали. Варвара Лаврентьевна накрыла стол, как накрывала его в особо торжественных случаях. А Ростислав Леонидович повесил на лампу, над столом, одно из рекомендуемых книгой Молоховец «скромных меню»:

«1. Суп винзор из телячьих ножек с кореньями и пирожками.

2. Артишоки в масле.

3. Паштет из раков.

4. Пулярд с эстрагоном.

5. Мазурек из грецких орехов».

Любезно спрашивая: «Вам что положить на тарелку — пулярд или паштет?», — все смеялись и с аппетитом ели горячую картошку с селедкой и пшенную кашу. Ференц рассказывал интересные эпизоды из своей богатой приключениями жизни, изображая с мастерством профессионального артиста то полкового священника — фельдкурата Шнайдера, то жену командира полка баронессу Кадаи, то самого барона.

— Вам надо непременно записать эти забавные истории! — воскликнула Варвара Лаврентьевна.

— Обязательно! — ответил Ференц. — Когда мне будет семьдесят лет!

Ложась спать, Варвара Лаврентьевна спросила у мужа, заметил ли он что-либо особенное во время ужина. Ростислав Леонидович ответил, что если бы кто-нибудь раньше сказал, что он будет ужинать с подпольщиками-большевиками, он назвал бы такого человека сумасшедшим. А сегодня они сидели с ним за одним столом в собственном его доме и по приглашению собственной его жены!

— Я не шучу, а говорю серьезно: ты ничего не заметил?

— Ничего.

— А я заметила!

— Что же? — полюбопытствовал Ростислав Леонидович.

— Какими влюбленными глазами смотрели они друг на друга.

— Не понимаю. Кто на кого смотрел?

— Ася и Сергей. Как Ромео и Джульетта.

— А как же Вадим? По закону он муж! Он имеет на нее права.

— Разве наша дочь недвижимое имущество? Право распоряжаться собственной жизнью имеет, в первую очередь, она сама! А мы виноваты, что поторопились с этим браком… Что же касается Сергея, то на месте Аси я, не задумываясь, вышла бы за него замуж…