Николай Егоров - Залежь
- Название:Залежь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1977
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Егоров - Залежь краткое содержание
Залежь - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В служебном купе ни проводников, ни кондукторов, ни проводниц. Во всем поезде не было их. Здесь у каждого пассажира была персональная проводница — комсомольская путевка и общий пункт назначения — крестик на карте где-нибудь в Кулундинской или Кустанайской степи. Едут!
Федькам этого не понять сразу.
Федька вошел следом за Васей в его контору и едва не споткнулся о книги. Не книги — целые энциклопедии. Новые, толстые, в блестящих черных и зеленых корках с оттиснутыми на них плугами, комбайнами, тракторами. Книги, видимо, стояли рядком, да на крутом повороте вагон качнуло, и они легли к Федькиным ногам, как свежие пласты первой борозды. И ни перешагнуть через эти пласты, ни обойти их.
Из одного такого пласта, — книга на коленях, блокнот на столике, — старательно выписывал что-то белобрысый парень в очках, которого и принял Чамин за студента сельхозинститута, подрабатывающего в каникулы на вербовке.
— За ликсельхозбез принялись, Анатолий Карпович? — по-куриному одним глазом заглянул Вася в блокнот.
Студент округлил на Васю очки и долго моргал сквозь них, но разгадать Васин ребус не смог и нехотя сдался:
— Не понял, объясни, пожалуйста.
— Лик — ликвидация, без — безграмотности, сельхоз — сельхоз, — расшифровал Тятин и подмигнул.
— А-а. Ага. У тебя какое, говоришь, дело ко мне?
Вася повернулся к Федору и замахал длинными руками:
— Да вот… Товарищ просится на целину. И я ходатайству…юю.
Анатолий Карпович блокнот — в книгу, авторучку — в блокнот, чтобы снова не перелистывать, не искать после, положил все это рядом с собой, поднял стеклышки на Васю, перевел на Федьку, снова на Васю.
— Что ж, раз ходатайствуешь — оформим. Давайте ваши документы. Паспорт, трудовую книжку.
Паспорт Федор подал быстро, трудовую книжку медленно доставал, потому как в ней на исходе был уже третий вкладыш, и вполне можно предположить, что ему на это скажут. Скажут: «Все ясно. Таких целинников нам не нужно».
— Что ж, нам все ясно, — полистав, вернул Анатолий Чамину его документы. — Я полагаю, вы не совсем в курсе событий: кто мы и куда едем.
— А для меня сейчас ваш эшелон самый попутный.
— Это не вы за поездом бежали?
— Допустим я. И что?
— Ничего. Натренированы.
Анатолий встал, перегнулся через столик к полке напротив, отыскал папку с этикеткой «Личный состав», тут же, стоя, добавил в список Федькину фамилию, в аккурат почти по алфавиту она пришлась.
— Все, товарищ Чамин. Можете идти, располагаться, как дома.
— А-а… А некоторые гражданские лица, не будем пальцем показывать, говорили про подъемные что-то.
— Вам не положено. Из общественной кассы могу одолжить, если нуждаетесь.
Деньги у Федьки есть. Пусть и на хапок заработанные, да на них это не написано. Деньги и деньги, и никто еще от такого добра не отказывался и лишним оно никогда не было. Не даст ладно, и даст — хорошо. Вот сейчас и увидим.
Анатолий Карпович достал из сейфа пачку новеньких троек, бумажную крестовину сорвал, не считая, отделил половину.
— Берите, не стесняйтесь. Обживетесь — вернете. Вася, подыщи, пожалуйста, Федору Ивановичу местечко потише, поспокойнее. Будь добр.
— А расписку, — затоптался Федор перед столиком, — не надо разве писать.
— Нет, нет! Зачем она мне, ваша расписка. У нас другая вера.
— Благодарю, товарищ начальник.
— Слышь, что это за Нобель! — кивнул Чамин на дверь, едва они с Васей вытолкались из тесной каморки.
— Директор совхоза, Нобель. Белопашинцев.
— Директор совхоза? А ты не это… не врешь? Сколько же ему лет?
— Не знаю. Мне двадцать три, так он вроде еще на год моложе меня.
Вася полетел вдоль вагона искать незанятую плацкарту, а Федор стоял и смотрел то на пачку денег, то на дверь с табличкой «Проводник», которая вот-вот откроется, и беловолосый парень в очках позовет его обратно, но дверь не открывалась и никто не кричал «вернись-ка!». Похоже, директор этот не обжигался еще на молоке, швыряет валюту первому попавшему.
«А интересно, сколько ж он не пожалел мне?» Чамин притулился к стенке, развернул трешки веером и, загибая хрустящие уголки, заперебирал пальцами.
— Федор! Сюда! Нашел! — шумел Вася в проходе. — Вот эта вот будет твоя!
Подержался за торец полки и сгинул.
В купе тихо и уютно. Как по заказу. Колбасой пахнет от свертка на столике. У столика какой-то чернявый с голым затылком. Подпер заиндевелую голову жилистым кулаком и поглядывает в окошечко. А так никого больше.
— Ты что, друг, тоже летун, вроде меня? — хлопнул его по-свойски Федька и плюхнулся напротив.
Чернявый нехотя повернул от окна загорелое бородатое лицо и пожал плечами:
— Почему летун?! Я в авиации никогда не служил.
И по бороде этой, по галстуку и по часам на руке понял Федька, что он ошибся.
— Извини, обознался.
— Ничего, бывает.
«Отец чей-нибудь или дед вовсе», — решил Чамин. И, не сказав ни «здравствуйте», ни «будем знакомы», в сапогах прямо — полез на полку. Ночь не спал почти человек. Залез, кулак — под ухо, даренной неизвестно кем фуражкой прикрылся, лежит. Но сон не шел, и в голову лезли дурацкие мысли. Зачем он согласился? Какой из него целинник? Целину пахать — упираться надо, а он забыл уж, как плуг выглядит.
И Федька в который раз порывался встать, пойти вернуть деньги этому парнишке-директору, извиниться и тихо исчезнуть из вагона на первой же станции, но не вставал и не исчезал. И лишь удивлялся, почему упавшие книги в каморке показались ему пластами первой борозды. Да все потому, наверное, что родился он в деревенской избе, дед его был природный пахарь и мать крестьянка. И отец, конечно, тоже сельский, не из городских.
Вагон скрипел, Федор ворочался, а черный, как негр, паровоз, кряхтя по-стариковски на подъемах, тянул и тянул себе на восток без передыху и остановок. И даже когда изошли на нет пологие Уральские горы, отмельтешил обочь дороги жидкий кустарник и вспенилась степь, не оробел паровоз, не сбавил ход. А уж оробеть было перед чем. Вот земли где! От неба до неба.
Но поезд шел. Поезд шел мимо полустанков, мимо домиков с колодцами у кюветов, со скворечниками над крышами; шел мимо едва видимых у горизонта деревушек и деревень. И мимо Лежачего Камня тоже.
2
Вот пройди сейчас по дворам из края в край, спрашивай у каждого, почему ваша деревня называется Лежачий Камень, убей — никто не скажет почему.
— Слышь, а действительно почему? — тебе же и зададут вопрос.
До ближайших гор отсюда было как до заморозков в июле, и не то чтобы каменной глыбы — половинки кирпича нигде не увидишь валяющейся, потому как земли тут выдались на редкость черные, глину печи класть возили чуть ли не из-за границы, и каждый черепок знал свою цену и место в хозяйстве. Тут и полы и столы терли кирпичной крошкой не каждую субботу.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: