Вера Фелисова - Все мои братья

На редкость удачно действовали в этом бою Николай Грибанов, Николай Лунин, Сергей Кондратенко и Сергей Грекович. Они уничтожили несколько вражеских патрульных, зажгли стоявшие в деревне бензоцистерны, фургоны, груженые автомашины. По открытому полю броском достигло околицы отделение курсанта Ивана Махортова. Его подчиненные Вениамин Колчин, Нурхадий Загиров, Михаил Корниенко, Иван Хандрыко, Иван Кубасов, Георгий Кононов, Алексей Филин, Алексей Бацевич, Роман Грязнов, Иван Геец блокировали дома, в которых разместились на ночь фашисты. Выскакивавшие из окон и дверей вражеские солдаты и офицеры падали под пулями курсантов.

Отделение Поросятникова пробивалось к центру Большого Жабина. Перебегая от укрытия к укрытию, решительно продвигались вперед курсанты Иван Ананко, Михаил Горб, Пайлак Захарян, Иван Манчук, Иван Болтунов, Сергей Семеновский, Пантелеймон Ричко, Прокопий Титов, Степан Шакалов, Владимир Зайченко. Не сдержав натиска наступавших, солдаты фашистского гарнизона ринулись по дороге к Волгову. Ринулись, беспорядочно отстреливаясь. Брошено было все: фургоны, кухни, грузовики, мотоциклы с колясками.

Атаковавшие противника со стороны Кингисеппского шоссе курсанты Владимир Наумов, Петр Швец, Николай Парфенов, Александр Стасенко и Порфирий Пасечный перерезали пути отхода большой группе фашистов. Те в панике бежали так, что затаптывали своих раненых. Несколько курсантов во главе с Владимиром Наумовым замаскировались возле водоотводной трубы, чтобы внезапно ударить по гитлеровцам, отступавшим по дороге. Но несколько вражеских солдат обнаружили явное намерение спрятаться в ту же трубу. Курсантам пришлось поспешно открыть огонь. Фашисты пустились наутек по открытой поляне, но наткнулись на пулемет курсантов Петра Лысенко и Ивана Андреева.

Пайлак Захарян первым оседлал трофейный мотоцикл. Несколько ударов ногой по заводному рычагу, и мотор машины мощно зарокотал.

— По коням!..

Второй мотоцикл завел курсант Горб. В коляски уселись Титов, Ананко, Манчук и Ричко. Курсанты помчались по дороге, стреляя на ходу. Они врезались в самую гущу отступавших фашистов. Автоматные очереди в упор, взрывы гранат еще больше усилили неразбериху и панику среди них. Между тем мотоциклы, подняв густую завесу пыли, скрылись за поворотом.

Велика была наша радость, когда к заранее установленному месту сбора вышли Захарян, Горб, Титов, Ананко, Манчук и Ричко. Перебивая друг друга, возбужденно рассказывали они, как завершилась их дерзкая вылазка.

— По дороге возвратиться было невозможно, пришлось мотоциклы сжечь. А мы вот пришли, — говорил Захарян.

— Ему перевязка нужна. Он ранен, — сказал о нем Манчук. — Мы еще там, впереди, говорили ему: «Давай, Пайлак, посмотрим, что у тебя с рукой». Да разве с ним сладишь!..

У них так настойчиво требовали подробностей всего дела, что Захарян рассердился.

— Что вы пристали! Ничего особенного. Увидел мотоцикл, сел, поехал. Управлять им я еще в Армении научился. Ну, догнали фашистов, многих постреляли, многих гранатами. Вот и все…

Я подошла перевязать Пайлака. Он и на меня заворчал:

— Ранение? Какое там ранение! Пули роем летели, укусила только одна. Другие, видно, отскакивали. Слушай, зачем на меня бинты тратить, сестренка? Подумаешь, кусочек мяса пуля вырвала! Новое нарастет…

Захаряна надо было направить в медсанбат, но он и слышать об этом не хотел. Опасаясь принудительной эвакуации, Пайлак старался не показываться на глаза начальству.

В те дни мы узнали кое-что о близких Захаряна. Узнали, что в Армении живет его молодая жена Вардитер. Они вместе перед войной учительствовали в селе Кур-Арас Октемберянского района.

Как загорались глаза Пайлака, когда он вспоминал о своей маленькой дочурке Джульетте! Искренняя любовь юного отца и его житейская наивность были трогательны.

— Ребята! А когда дети разговаривать начинают? — спросил однажды Пайлак у таких, как он сам, молодых парней. Этот бесхитростный вопрос поставил их в тупик. Курсанты в недоумении поглядывали друг на друга. Как всегда, кто-то разрядил неловкость шуткой:

— Что, Пайлак, с Джульеттой поговорить захотелось?..

Спустя тридцать лет я посетила село Кур-Арас и убедились в том, что жители его помнят Пайлака Захаряна.

Тогда же, через тридцать лет, в 1971 году, преодолев большие расстояния, встретила Джульетта однополчан своего отца, свидетелей его боевых подвигов. Они привели ее к памятнику, установленному на могиле Захаряна и павших в бою вместе с ним его отважных товарищей. Привели и отошли в сторону, дав молодой женщине возможность побыть с отцом.

Многое рассказали о нем Джульетте те, кто знал его в суровом сорок первом. Рассказали о его энергии, находчивости и бесстрашии, о том, как он однажды с группой курсантов захватил в плен двух гитлеровцев.

Было это перед ночным боем. Надо было еще засветло добыть «языка». За это дело взялся Пайлак Захарян. Он возглавил разведгруппу, в которую вошли курсанты Нурхадий Загиров, Прокопий Титов, Иван Ананко, Павел Теплых, Иван Кулик, Дмитрий Баранов и Иван Нахаев. Группа устроила засаду возле реки, куда иногда наведывались солдаты противника. Пайлак назначил каждому разведчику позицию, с каждым условился о сигналах взаимодействия. Он придирчиво проверил маскировку курсантов.

И вот вскоре к месту засады, ничего не подозревая, насвистывая, пришли два здоровенных вражеских солдата. Они принесли к реке большой бак с очищенной картошкой. Опустив этот бак в воду, солдаты стали мыть картошку. Они наклонялись и распрямлялись, встряхивая свою тяжеловесную посудину. В какой-то момент, когда тот и другой едва не коснулись носами воды, прозвучал властный голос Захаряна:

— Хенде хох!..

Один из солдат потерял равновесие и плюхнулся в реку. Нахлебавшись воды, он пытался выбраться на берег. Он икал, размазывая по лицу ил и тину, что-то растерянно бормотал. Уже стоя на твердом дне, этот незадачливый вояка чуть было снова не повалился в воду. Только теперь он сообразил, что произошло. Его напарник судорожно цеплялся за бревно, переброшенное через речку. Оба они, потеряв дар речи, одурело уставились на автоматы разведчиков.

Через некоторое время Захарян докладывал комбату:

— Товарищ майор! Ваш приказ выполнен. Доставлены два «языка».

— Спасибо за службу. Объявляю вам благодарность за отличные действия. Только что это «языки» будто из помойки вытащены?

— Что делать! — сказал Захарян. — Один сам в речку свалился. Второго пришлось прополоскать. Медвежья болезнь началась у фашиста. Надо бы его вообще из речки не вынимать. Но один «язык» хорошо, а два лучше…

Как-то вечером курсанта Владимира Круглова вызвали к командиру роты. А потом и Круглов, и командир роты пришли к нам в траншею. Пришли также начальник штаба Семен Иванович Петраков и пожилой человек, почти старик, в ветхой крестьянской одежде. Курсанты окружили их.