Евгения Сергиенко - Штрафной батальон
- Название:Штрафной батальон
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1989
- Город:Москва
- ISBN:-265-00633-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евгения Сергиенко - Штрафной батальон краткое содержание
Штрафной батальон - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Написал заявление, Курносов? Сегодня же напиши, менять у тебя батарею или еще чего. Все знаете: идет ремонт отопительной системы! И объявления вам по подъездам клею, и словами говорю, а вы летом не просите, а зимой телефон обрываете, жалуетесь в исполком: Грачев не топит! Грачев нас заморозил!
— Не ври, Грачев, я ни разу на тебя не жаловался.
— Мамаша твоя все звонила. Покойница. Эх, ладно. Ну ты-то как один живешь? Не сошелся с женой? Эх, ладно…
Бабка Никитична вывалила из миски посреди двора кашу — кормила голубей. Спросила их:
— Клюете аль нет? Гули-гули! Не вижу.
— Клюют, Никитична. Добавки у тебя просят.
— Ой, Витя, это ты? Ты же уехал с Андрюшей?
Антипиха, схватившись за балконные перильца, сложилась пополам, устремилась вопрошающе на зятя. Еще секунда — и свалится сверху, упадет, чтобы спросить…
— Добрый день, — сказал ей Виктор Николаевич.
1965–1985

ПОВЕСТИ

ЗАБОТЫ МЕШАДИ-БЕКА
I
Третий день сидел Мизи на заборе, боясь упустить самый важный момент, потому что третий день в том дворе, куда своим тылом выходила церковь, шло общее собрание прихода: выбирали нового старосту и новый церковный совет.
Вскакивая со скамеек, размахивая кулаками, верующие с пристрастием перечисляли давние и недавние приходские грехи и такими безбожными эпитетами награждали присутствующих ближних, что прохожие на улице в великом изумлении глядели через забор.
А на заборе и в воротах волновались болельщики, и хотя они не верили в бога, не были прихожанами и им, казалось бы, решительно наплевать, чья возьмет, однако и они спорили и кричали и как масла в огонь подливали:
— Не голосуйте за Сухолобова! Он вас вокруг пальца обведет! Оставьте Никифоровну! Чем вам Никифоровна не угодила?
Бывший церковный староста, Мария Никифоровна, женщина цветущей плоти и внушающей уважение ширины, с гордым пренебрежением взирала на приходскую суматоху не из общей массы, а издали, со своего крыльца. Во-первых, еще до выборов она громогласно и всенародно сложила с себя полномочия, послала к чертям собачьим и приход и совет и побожилась, что ноги ее не будет отныне в церкви. А во-вторых, скамейки, принесенные из красного уголка домоуправления, были уж слишком ненадежны и узки.
Мизи тоже волновался и горел желанием, чтобы оставили тетю Марусю. Эта тяжкая забота висела над ним с позавчерашнего дня. Спать ложился — не переставал думать: выберут тетю Марусю или нет? Правда, он не был уверен, хорошо ли это для нее самой. Но если некоторые кулаками дерутся, чтобы выдвинуть человека на должность, значит, это хорошо. Кто стал бы драться из-за плохого места?
Вот, например, в окне мужской парикмахерской с прошлого года прилеплено объявление: «Требуется уборщица», а никто не дерется и не идет. Кому охота подметать чужие волосы? Парикмахер уговаривает, что волос почти нету, работа легкая — два раза веником махнуть, но ему не верят, что же, во всем городе одни лысые живут? В Мизишкином дворе и то лишь всего-навсего двое лысых: дедушка Ибрагим и завмаг Сухолобов. И все!
Но неужели те, кто голосует за Сухолобова, ослепли и не видят, что тетя Маруся лучше его в сто раз? Будь сам Мизи взрослым и верующим человеком, он бы за тетю Марусю обеими руками голосовал. Она добрая, она часто чем-нибудь угощает, ей не жалко, а Сухолобова ругает весь двор: обворовал два магазина и вышел сухим из воды. Дети родные и то не живут с ним, ушли.
— Товарищи верующие, не выражайтесь нецензурными словами! — охрипшим, но все еще вежливым голосом призывает товарищ Сулейманов, представитель из горсовета, терпеливо возвышаясь над плюшевым лесом с лупоглазыми оленями. Не застилать же красную скатерть, когда выбирается церковный совет…
Стол устанавливали после обеда в тени миндального дерева, но не рассчитали: тень ушла и предвечернее солнце палило с не меньшим жаром, чем в полдень, — был июль.
— Вино, вино, замечательное красное сухое вино! — зазывал на углу улицы продавец, прячась в тени цистерны, и упрашивал: — Ай, пейте скорей, пожалуйста, а то скиснет. Жара такая, что вечером буду замечательный свежий уксус продавать.
Пожилая приезжая удивилась:
— Боже, а у нас в цистернах — только квас! — А поравнявшись с церковными воротами, покачнулась и со стыда сгорела: — Царица небесная! И это — христиане! Постыдились бы мусульман.
— Э, сестра, — примиряюще сказала ей старая лезгинка, — чтобы правый глаз не завидовал левому, Аллах между ними поставил нос.
Товарищ Сулейманов, худой как мученик, страдальчески утираясь мокрым уже платком, громко пожаловался:
— Валла, граждане православные, я совсем с вами устал…
Мизишка ему посочувствовал: устанешь вот так руководить третий день.
Дедушка Ибрагим, сидя у себя на галерее, на втором этаже, скорбно потряс белой бородою и пожалел Сулейманова:
— Вах-вах, несчастный мусульманин, зачем ему эти русские божественные дела? Пусть сами назначают своим церковным начальником кого им хочется. Богу разве не все равно, кто будет свечки продавать?
— Неправильно рассуждаете, Ибрагим Гусейнович, — авторитетно не согласился с почтенным аксакалом его сосед и постоянный собеседник пенсионер Петрович, проживающий рядом наверху. — Недопустимо мероприятие культа пускать на самотек, — одобрил он присутствие представителя из горсовета. — Это может вылиться бог знает во что!
Реденькая борода дедушки Ибрагима уважительно шевельнулась. Петровичу ли не знать! Он даже знает, кто победит на выборах в Америке, потому что жена его торгует газетами в киоске, а он ходит помогать ей и получает ежедневно прямо с поезда связку центральных газет.
Позавчера же, вчера и сегодня он не пошел ни к поезду, ни в киоск и неотлучно находился у барьера галереи, опасаясь, что в его отсутствие собрание не в то русло пойдет.
Петрович, довольный своим местоположением (сверху все видно), квалифицированно отмечал оплошности, возмущался и, перевалившись через перила, допросил испуганного батюшку:
— Отец Иннокентий, кворум у вас есть?
Побледневший священник, надвинув шляпу на самые уши, молчаливо и загнанно тулился к стволу миндаля. На вопрос Петровича он обратил скорбный лик, заросший сивой щетиной, поморгал ошалело и, безнадежно махнув рукой, удалился в сторожку, изрекши:
— Не приведи господи, суета сует.
Мизишке стало жаль батюшку — бедный, и ему не повезло. Пошел, наверное, собирать свои вещи.
— Ай, как часто меняются батюшки в нашем дворе, — заметил самому себе Мизишка, но утешился одним обстоятельством: приезжали священники в эту церковь в стоптанных тапочках, а уезжали в новых сапогах.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: