Григорий Боровиков - Ника

— Пусть вернется в Усовку, посмотрит в глаза колхозникам, пусть у них попросит справку. — Николай Семенович встал, давая этим понять, что разговор окончен, но женщина и не собиралась уходить. Достав из-за пазухи платок и развернув его, она положила на стол бумажки.

— Вот… с работы Степана, с завода пишут вам, просят уважить. И еще от доктора… Ведь она обрюхатела, Ленка-то. И как ей без паспорта?

Женщина смотрела на Венкова уже не плачущими, а горящими в отчаянии глазами и не говорила, а кричала.

Венков прочитал бумажки, положил их себе в блокнот, смягчаясь, сказал:

— Ладно, дадим справку. Завтра получите у секретаря.

— Я после работы, вечерком зайду. Можно?

— Когда хотите.

Дойдя до порога, женщина обернулась:

— Правда, дадите справку?

— Я же сказал. Что вы, на базаре, что ли!

После ухода женщины Николай Семенович стал разбирать свою постель, потом завел будильник.

— Выспаться бы! Завтра опять вставать ни свет ни заря.

Алексей тоже укладывался спать и думал о незнакомой Ленке, о ее матери, о своем отце. Запросто мог отец изломать судьбу девушки. Никто не заставил бы дать справку, из города ее попросили бы, и, кроме Усовки, ей деваться некуда. Поехал бы с ней сюда Степан или отказался бы?

Николай Семенович привык давать распоряжения бригадирам вечером, чтобы они знали, что надо делать завтра, и могли с утра приступать к работе. Иногда бригадиры приходили все разом, но это показалось Венкову неразумным: пока говорит с одним, другие ждут. И он старался под вечер повстречаться с каждым бригадиром и, как говорили в колхозе, «дать наряд».

Когда он увидел в правлении поджидавшую его Анну Семеновну, то немало удивился и с тревогой спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Пришла на ферму, а свинарки меня в оборот взяли, — начала рассказывать Анна Семеновна.

— Что такое?

— Опорос вот-вот начнется, дела прибавится, а рук мало. Некоторые сутки проработали, подсменки нет. Дайте людей, хотя бы двух-трех…

— У вас есть кто на примете… кто сейчас не выходит на работу?

— Есть. Филатова, например.

— От моего имени скажите ей, пусть выйдет на время опороса.

— Ладно. А зоотехник скоро приедет?

— Что ему долго задерживаться? Собрать холостяцкое имущество. Как говорится, паспорт на извозчика, багаж в карман. А вы что, без зоотехника не обойдетесь?

— Обойдемся, не первый раз.

Ушла заведующая свинофермой, дверь в кабинет распахнул Варнаков, пропуская вперед себя Перепелкину. Едва усевшись, Варнаков приступил к делу.

— Вот Валентина Михайловна привела меня к вам.

Перепелкина грустно улыбалась одними глазами, увеличенными толстыми очками.

Венков смотрел выжидательно, не догадываясь, что от него хотят директор школы и председатель сельсовета.

— Дров осталось на неделю, — подчеркнуто тревожным тоном произнесла Перепелкина. — В морозы печки жрали — не напасешься.

— Дрова у нас есть, оплачены, лежат в лесхозе, — уточнил Варнаков, вытирая платком глубокие залысины на лбу с прилипшими мокрыми волосками. — Не успели вывезти — дожди хлынули, потом мороз ударил, гололед.

— Так дрова-то в лесу, сырые? — спросил Венков, разглядывая растерянное лицо Варнакова и грустное Перепелкиной.

— Дрова дубовые, сухие, как сахар. — Варнаков даже прищелкнул пальцем. — Ну, надо вывезти, а без помощи колхоза я ничего не сделаю.

— Нам бы только их во двор получить, а распилим и расколем силами учеников старших классов. — С необыкновенной, не присущей для Перепелкиной поспешностью заговорила она, направив на Венкова круглые очки, за которыми застыли выпученные глаза.

«Как у глубоководной рыбы», — подумал Венков, рассеянно слушая ее.

— Ученики у нас дежурят, убирают после занятий в классах, а старшие подносят дрова к печам: техничке одной не управиться, она и сторожиха, и уборщица, и кочегар.

— Что вы от меня-то хотите?

— Транспорта, Николай Семенович, — Варнаков наклонился в сторону Венкова. — Две подводы, на грузовиках-то не пробраться сейчас.

— В сельском бюджете есть ассигнования на вывозку топлива, ну и нанимайте.

— Деньги есть, — Варнаков назвал сумму.

— Мало! — Венков нажал под столом звонок, вошла секретарша. — Главбуха!

Главный бухгалтер, пожилой обрюзгший человек с нездоровым цветом лица, слушал председателя внимательно, не сводя с него умных глаз.

— Михаил Иванович! Вот советская власть к нам с докукой. Школа без дров. Надо помочь: учатся-то дети наших колхозников. Подсчитайте грубо, во что обойдется вывозка дров из лесхоза на лошадях и на тракторе. Лучше бы на тракторе: горюче-смазочные расходы можно отнести на обкатку машин после ремонта. На тракторных санях сразу бы много захватили.

— За два рейса все и вывезли бы, — обрадовался Варнаков.

— Прикиньте, Михаил Иванович, на лошадях дешевле — лошадей дадим, на тракторе — трактор.

— Я и так скажу: на тракторе дешевле, — ответил главбух. — На лошадях сколько рейсов надо сделать! Сколько человеко-дней затратить. А на тракторе один тракторист пускай два дня потратит.

— А кто грузить будет? — спросил Варнаков.

— Э-эх, Тимофей Савельич! Даешь вам палец, вы норовите по локоть откусить. Сумма, которую вы назвали на вывозку дров, не покроет наших фактических расходов. Кстати, Михаил Иванович, предъявите сельсовету счет, пусть перечислят деньги… А грузчиков я дать не могу, людей нехватка. В лесхозе наймете.

— Придется лесхозовских нанять, — не очень охотно согласился Варнаков. — Сегодня же съезжу. — Варнаков встал, собираясь уходить.

— Ну, вот так, — заулыбался Венков. — Дружба дружбой, а карманы у нас разные. Прошу не обижаться.

— Да я и не обижаюсь, все законно. — Варнаков надел шапку. — Пойдем, Валентина Михайловна.

Ника только что успела убрать посуду после завтрака и шуровала в печи кочергой, подгребая угли к чугунам с мелкой картошкой для коровы и поросенка. Потом надо было поставить мясные щи, чтобы упрели к приходу родителей на обед.

С кочергой в руке и застала ее заведующая свинофермой.

— Анна Семеновна! — удивилась Ника. — Вот не ждала.

— Тем лучше: не готовилась к встрече.

Подсев к столику, заваленному книгами и тетрадями, Анна Семеновна спросила:

— Читаешь?

— Читаю, Анна Семеновна.

— Повышаешь… — Анна Семеновна повертела растопыренными пальцами у своего лба, — уровень…

Ника заподозрила насмешку и ничего не ответила.

— Я к тебе по делу. — Анна Семеновна расстегнула полушубок, согнала платок с головы на шею. — Помоги. Начинается опорос, твоя помощь вот так нужна, — женщина провела ребром ладони у себя по горлу.

— Почему именно моя?

— Понравилось, как ты у нас работала. Недолго, правда, но хорошо, расторопно. Ну, чего молчишь-то?